1. Информация к размышлению. Штрихи к портрету. Ленин (Ульянов, Бланк Владимир Ильич, 1870-1924 гг.)

Об этом человеке, которого коммунисты превратили во всемирного идола, наделив нечеловеческими добродетелями, опутав любую информацию о нем паутиной лжи, наш народ настоящей правды не знал. Раньше любые попытки покуситься на официальную коммунистическую лениниану карались жестоко и незамедлительно. Это касалось абсолютно всей его жизни, со дня рождения до самой смерти. Советский энциклопедический словарь, при самом скрупулезном освещении жизненного пути вождя, почти ничего не говорит о его происхождении и родословной. В нем, в частности, написано: “Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (10(22).4.1870, Симбирск (ныне Ульяновск), — 21.1.1924, Горки, ок. Москвы), организатор КПСС и основатель Советского государства, великий вождь и учитель трудящихся всего мира. Родился в семье инспектора народных училищ”. ^{[ 252 ]} Вот и все данные о происхождении, одна строка, хотя далее подробнейшим образом излагаются все его основные жизненные вехи.

В более солидных изданиях биографического порядка, выпускаемых официальными коммунистическими и любыми другими инстанциями страны, данные о происхождении весьма и весьма скупы. И дело здесь не в недостатке информации, а в коммунистической цензуре. Но всем в стране давно было известно, если цензура КПСС что-то затушевывает, а пропаганда замалчивает, значит, что-то скрывают. В 1991 году в независимой газете “Собрание” (а затем и в др.) была опубликована статья о генеалогии рода Ульяновых. Что же так тщательно и долго скрывали коммунисты?

Как оказалось — еврейское происхождение Ульянова-Ленина. Казалось бы, абсурд какой-то. Ну, еврей, татарин, украинец — какая разница, и что здесь скрывать-то? Но ведь народу долго морочили голову о русском происхождении Ленина. Для КПСС его национальный вопрос всегда был животрепещущей, больной темой. Большие усилия прилагались к тому, чтобы доказать: революционные вожди были не захватчики, не оккупанты, а коренные русаки и революцию совершали для “своего” народа. Иначе как удержаться у власти, если народ узнает, что его захватило инородное племя.

О наличии документов о происхождении Александра Дмитриевича Бланка (Израиль Бланк), деда Ленина по материнской линии, узнали почти одновременно, в конце 1964 года А.Г.Петров и в феврале 1965 года автор упомянутой выше статьи о генеалогии Ленина М. Штейн. Тогда же об их наличии было сообщено М.С. Шагинян, автору известной тетралогии о В.И. Ленине. В хранившихся в Центральном государственном историческом архиве Ленинграда до марта 1965 года документах “О присоединении к нашей церкви Житомирского поветового училища студентов Дмитрия и Алексея Бланковых из еврейского закона”, имеется собственноручное заявление о принятии в православную веру Греко-российской религии братьев Абеля и Израиля Бланк с их собственноручными подписями.

Как пишет в своей статье М. Штейн: “Крещение было учинено в Самсониевском соборе в июле 1820 года. Восприемниками Израиля Бланка стали граф Александр Апраксин и жена сенатора Дмитрия Баранова, Варвара Александровна. Восприемниками его брата Абеля стал сенатор Дмитрий Баранов и жена действительного статского советника Елизавета Шварц. В честь своих восприемников братья Бланк взяли их имена — Александр и Дмитрий, а Александр взял отчество Дмитриевич в честь восприемника своего брата...”. ^{[ 253 ]} С этого момента они считались православными, и никто не мог их ущемить в каких-либо правах, путь для высшего образования им был открыт. В этом архиве хранились документы о поступлении их в Медико-хирургическую академию, аттестаты, полученные в Житомирском поветовом училище, свидетельство о крещении. После марта 1965 года документы эти были “изъяты”. Более того, официальная советская “иконография” выдавала мать Ленина, в девичестве мадам Гросшопф, за немку-лютеранку. Но архивы говорили, что в действительности мадам Гросшопф была еврейкой и прекрасно говорила на идиш. Раз мать еврейка, то по иудейским законам, и дети считаются евреями! (Климов Г., “Князь мира сего”. М. “Молодая гвардия”, “Шакур-2”. 1992, с. 243).

Когда об архивной находке о еврейском происхождении Ленина узнали в Институте марксизма-ленинизма, произошел грандиозный скандал. Многие получили выговоры, некоторых сняли с работы. Все архивные дела были увезены в Институт марксизма-ленинизма. Автора упомянутой статьи М. Штейна вызвали тогда, в 1965 году, в Ленинградский обком КПСС, где заявили, что ему не дадут позорить Ленина...

Что же касается отцовской линии генеалогии Ленина, то дед его Николай Васильевич Ульянов имел в своих жилах калмыцкую кровь, о чем приведены факты в очерке М.С. Шагинян “Предки Ленина (Наброски к биографии)”. Бабушка Ленина с отцовской стороны Анна Алексеевна Смирнова была калмычкой и “вышла из уважаемого калмыцкого рода”. В Астрахани коренных русских фамилий было очень мало. Как правило, они появлялись в ней от пришельцев со стороны, от крещеных калмыков и татар, а также выкупивших себя на волю обморочных крестьян. Происхождение Ильи Николаевича Ульянова, отца Ленина, таким образом, уходит корнями в калмыцкий народ.

Пропаганда КПСС всегда преподносила нам Ленина как образованнейшего человека с разносторонними увлечениями и интересами. С этим трудно согласиться, если обратиться к воспоминаниям разных людей, особенно его современников, которые реально могли оценить этот уровень. По их мнению, его мало интересовали общемировые ценности и культура. Предметом его интересов всегда оставались специфические области знаний, которые он мог использовать в достижении своих личных целей.

Характерны в этой части воспоминания бывшего большевика Н. Валентинова (Н. Вольский) в его книге “Мои встречи с Лениным”, написанной им в 1953 году о событиях 50-летней давности, когда он, опасаясь ареста, бежал в Женеву и близко сошелся там с Лениным. Краткие выдержки из этой книги опубликовала газета “Московский комсомолец” в 1990 году. В ней, в частности, Н. Валентинов вспоминал, как он однажды пытался узнать у Ленина, читал ли тот Шекспира, Байрона, Мольера, Шиллера. В ответ ни да ни нет, он понял, что Ленин не только не читал их, он даже дальше того, что изучал в гимназии, не пошел. Например, Достоевского он вообще игнорировал: “На эту дрянь у меня нет свободного времени”, — был его ответ на вопрос о “Братьях Карамазовых”. ^{[ 254 ]}

Бердяев высказался более четко: “В философии, в искусстве, в духовной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек, у него были вкусы и симпатии людей 60-х и 70-х годов прошлого века. Он соединял социальную революционность с духовной реакционностью”. ^{[ 255 ]} Сохранилось свидетельство финского социал-демократа Карла Харальда Вийка о том, что когда Ленин ночевал у него одну ночь с 9 на 10 августа 1917 года, он осмотрел и похвалил его библиотеку французских книг. Одну книгу он забрал и читал. Это была книга Мишле “Террор” (Мишле — французский историк, в том числе и по Великой Французской революции). ^{[ 256 ]} Интересовался Ленин и деятельностью масонов. Его вообще интересовало только то, что могло помочь завоевать власть, реализовать его замыслы.

Низкий уровень культуры, крайняя грубость и жестокость Ленина, его безмерная нервная возбудимость, безусловно, наложили тяжелый отпечаток на принимаемые им решения и на отношение к нему его соратников. Очень мало кто занимался исследованием его последнего года жизни. Его практически покинули все. Ведь даже до запрета посещений в Горки ездили единицы, в основном для соблюдения реноме той должности и того ореола “верховного вождя народа”, который члены ЦК и Политбюро создали вокруг его имени с 1917 года. Особенно характерным для Ленина было хамское отношение к политическим оппонентам, которых он бешено ненавидит, хочет “дать им в морду”, “залепить бубновый туз”, оскорбить, затоптать, оплевать. Он никогда не допускал возможности хотя бы частичной правоты своих противников, хотя бы частичной своей неправоты. Эти черты появились не у Ленина, а были еще у Володи Ульянова. Все его способности, вся его энергия, сила воли, страсть были подчинены только одной цели — захвату власти.

Личного секретаря Энгельса и одного из лидеров европейской социал-демократии Каутского Ленин в своей брошюре “Пролетарская революция и ренегат Каутский” кроет почем зря такими выражениями, как “негодяй”, “щенок”, “мещанская сволочь”, “лакей буржуазии”, “пошлый болтун”. Мартова еще в 1914 году Ленин назвал “мерзавцем”, относящимся к “банде подлых шантажистов” и т. д. и т.п. Ругая бюрократию, он не стеснялся в выражениях: “Ведомства — говно, декреты — говно”. А в письме Горькому 15 сентября 1919 года, отвечая на хлопоты последнего по поводу арестов “околокадетской” интеллигенции, он черкнет: “На деле это не мозг (нации), а говно” ^{[ 257 ]}. И тут же жалуется: “Мне от интеллигенции попала пуля” — это о Фанни Каплан.

Особенно сложный вопрос — это его психологическое состояние и состояние его нервной системы. О его физическом здоровье, о физическом состоянии мы практически ничего не знаем, все тщательно скрывалось КПСС. Единственный человек в мире, медицинские документы которого о вскрытии после смерти находились под семью замками. Вот и гуляли то ли домыслы, то ли скрываемые сведения о том, что он болел сифилисом и это пагубно отразилось на его мозге, имел пристрастие к наркотическим веществам и, в частности, к грибам мухоморам, которые обладают достаточно сильными наркотическими свойствами. Осветим же только то, что подтверждается фактами и документами.

Уже в тридцатилетнем возрасте у Ленина отмечаются сильные головные боли, бессонница. Крупская в это время пишет: “Нервы у Владимира Ильича так разгулялись, что он заболел нервной болезнью “священный огонь”. Н. Валентинов в уже упомянутой книге вспоминает, что Крупская состояние бешенства, неистовства, крайнего нервного напряжения у Ленина называла ражем. После такого ража у Ленина, как правило, наступало состояние изнеможения, упадка сил, явной депрессии. По признанию самого Ленина, после атак на своих противников он делался “бешеным”. Схватившая его в этот момент идея, мысль властно и остро овладевали его мозгом, делали его одержимым.

После взлета или целого ряда взлетов ража начиналось падение энергии, упадок сил, сбивающая с ног усталость.

Н. Валентинов вспоминает: “Ленин в таком состоянии переставал спать, есть. Мучили сильные головные боли. Лицо делалось буро-желтым, даже чернело, маленькие острые монгольские глаза его потухали. Я видел его в таком состоянии. Он был неузнаваем...” Состояние его психики никак не может быть “графически представлено более или менее плавной линией. Линия, перпендикулярно вздымающаяся вверх, перпендикулярно свергающаяся до самого крайнего предела вниз — вот его психологический график”. ^{[ 258 ]}

Прежде чем коснуться некоторых аспектов выполнения Лениным обязанностей Председателя Совнаркома СССР, рассмотрим некоторые моменты его жизнедеятельности. До 1917 года Ленин практически никогда не работал в том смысле, как это понимают обычно все нормальные люди, — постоянно работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Закончив университет и получив профессию юриста, Ленин стал помощником присяжного поверенного. Попробовал вести в Самарском суде некоторые гражданские дела, но без успеха, в связи с чем быстро охладел к своей работе. Однажды уже в Петербурге он говорил своему знакомому, что не заработал за год даже столько, сколько стоит помощнику присяжного поверенного выборка документов.

Неудача на этом поприще наложила свой отпечаток неудачника на его характер и судьбу, как это было практически почти со всеми вождями революции...

На что же жил Ленин, не работая в прямом смысле и не зарабатывая денег на жизнь? Незадолго до октябрьского переворота 1917 года В.И. Ленин в одной из своих статей писал: “О хлебе я, человек, не видавший нужды, не думал. Хлеб являлся для меня как-то сам собой, нечто вроде побочного продукта писательской работы”. Но писательская работа, которая могла кормить; уже пришла в зрелом возрасте.

После смерти мужа мать Ленина, Мария Александровна, подала прошение о пенсии. Ее установили в 100 рублей в месяц. Это были большие деньги, но ведь у Марии Александровны было пятеро детей. Несмотря на это, семья Ульяновых жила на широкую ногу, явно не по средствам. Сам Ленин живет за границей, но обеспечивать себя и семью смог только лишь в 31 год. Младший брат Дмитрий стал иметь собственный заработок только в 28 лет. Летом 1897 года мать Ленина с дочерью Марией жила в Швейцарии, в этом году старшая сестра Ленина, Анна, жила за границей, затем с 1900 по 1902 год — в Мюнхене, Дрездене, Париже, Берлине — самостоятельного заработка она до 1903 года не имела. Младшая сестра, Мария, выезжала за границу 5 раз, из них дважды с матерью.

Здесь нужно сказать, что Мария Александровна, мать Ленина, совместно со своей сестрой владели имением Кокушино, близ Казани, которое приносило определенный доход. Какие-то деньги остались ей от мужа. Достаточно крупную сумму прислал им и старший брат отца Ленина, живший в Астрахани и имевший там пошивочное предприятие. На эти деньги в 1888 году семья Ульяновых купила хутор близ деревни Алапаевки, недалеко от Самары. Мать Ленина надеялась, что сын будет вести там хозяйство. И действительно, в первый год Володя Ульянов сделал попытку работать на хуторе, но работа на земле пришлась ему не по вкусу, и он вскоре бросил это и стал вести “дачную” жизнь, а обрабатываемую землю Ульяновы сдали в аренду. В 1897 году они продали хутор, имение в Кокушкино, дом в Самаре. Деньги положили в банк, получаемая рента вместе с пенсией позволили Ульяновым иметь приличный достаток, чтобы ни в чем не нуждаться и часто ездить за границу.

То есть практически Ленин никогда в своей жизни не испытывал нужды. Как правило, таким людям тяжело понять, что такое лишения в человеческой жизни, они обычно лишены чувства сопереживания бедам людей. То, что Ленин в своей жизни никогда не занимался общественно полезным трудом, лишало его практического и житейского опыта для руководства даже маленькой ячейкой, не говоря уже о чем-нибудь большем.

Поэтому неудивительно, что Ленин постоянно подвергался критике своих соратников и оппонентов (Радека, Косиора, Шляпникова, Коллонтай, Осинского и многих других) за неумение организовать работу. Более того, у него за все годы его правления так и не оказалось никакой вполне завершенной экономической или организационной программы по социалистическому строительству в России. Одно дело писать утопические статейки, другое — эти утопии претворять в жизнь. Безграмотность его в хозяйственной сфере была более чем очевидна, но, тем не менее, он всегда поучает, дает указания хозяйственникам, как надлежит поступать. Так, в 1921 году он пишет в Главное управление угольной промышленности: “Имеются некоторые опасения в целесообразности применения врубовых машин. Тот производственный эффект, который ожидает от применения врубовых машин тов. Пятаков, явно преувеличен. Киркой лучше и дешевле”. Вот так — ни много, ни мало строился социализм под руководством большевистского “гения”. Или еще один перл вождя из другой области — области культуры: т. Луначарскому: “Все театры советую положить в гроб” (26.08.1921).

Мог ли Ленин со своими единомышленниками реализовать, пусть даже и утопические, идеи построения всемирного коммунистического братства в России? Вся трагедия заключалась в том, что революционеры-большевики были инородным племенем, своего рода авантюристами, которые в мирной жизни не были способны достичь каких-либо профессиональных высот, они могли только, отобрав что-либо у кого-либо, этим попользоваться, но и только. Поэтому они готовы были реализовывать свои бредовые идеи в любой стране, где для этого подвернется соответствующая ситуация. А поскольку они были заражены маниакальной идеей всемирного господства, то на первом этапе ставилась задача завоевания плацдарма с последующим использованием его потенциала в своих дальнейших планах.

Захватить одну страну и бросить все ее ресурсы на захват и завоевание всего мира. На это нацеливали свою жизнь международные маньяки, на разрушение, а не на созидание. Эти маниакальные идеи появились у них не просто так, не спонтанно. Их к этому вели не одно десятилетие мировой сионизм и масонство, которые строили свои гешефты не в региональном масштабе, а в геополитическом, рассчитанном на сотню лет, о чем ярко свидетельствуют события XVIII и XIX веков. Поэтому, когда мировая революция не удалась, оставалось жить в захваченной стране. Но чтобы в ней удержаться у власти. Нужно было заняться крайне для них неприятной и незнакомой работой по управлению захваченной страной. Для этого не было ни знаний, ни опыта, ни желания. Пришлось этим заняться вынужденно, чтобы выжить самим. Но как можно успешно управлять страной, если не знаешь эту страну, ее народ, культуру, историю, традиции. Они ведь не жили в России и были для нее иностранцами в полном смысле этого слова.

Например, Ленин после окончания университета и неудачных попыток в 1893-1895 годах заниматься адвокатурой в Петербурге все-таки уезжает за границу. Вернувшись в Россию, он в декабре 1895 года с группой соратников из “Союза борьбы за освобождение рабочего класса” был арестован. Чуть более года в тюрьме, затем ссылка. В 1900 году, после возвращения из ссылки уезжает в Швейцарию. Вернется в Россию в 1917 году. За весь этот громадный отрезок времени он только в декабре 1905 года нелегально вернется в Россию на короткое время, чтобы принять участие в событиях 1905 года. Что этот человек мог знать о России, ее жизни, проблемах ее народа, если с 25-летнего возраста до 47 лет он практически не только не жил в России, но и не общался с ее народом? Случись революция в Италии, Германии или любой другой стране, и он скоре всего был бы там...

О его оторванности от России имеются факты, документы и материалы самого Ленина, Н. Крупской, архивные данные и другие источники. “В январе-феврале 1917 года Ленин и не подозревал, что в России вообще может что-то случиться. Прочно осевший в эмиграции, он активно занимался делами швейцарской социал-демократии, а за неделю до Февральской революции вдруг обратил внимание на тишайшую Швецию, где произошло маленькое шевеление в рабочем движении. Он пишет в Швецию А. Коллонтай: “Ей-ей, нам надо (всем нам, левым в Швеции и могущим снестись с ними) сплотиться, напрячь все силы, помочь, ибо момент в жизни шведской партии, шведского и скандинавского рабочего движения решительный”. ^{[ 259 ]} Увидев крохотное событие в Швеции, он не видел, не знал и не интересовался теми громадными событиями, которые происходили в России.

Находясь на сытом рационе в тихой и благополучной Швейцарии, он даже вначале не совсем верит тому, что произошло в России, узнав об этом из местных газет. В письме своему “дорогому другу” Инессе Арманд он писал: “Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15 марта есть телеграмма в “Цюрихер пост” и в “Нойе Цюрихер цайтунг”, что в России 14 марта победила революция в Питере после 3-дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы... Коли не врут немцы, так правда”.

Вот как, оказывается, “руководил” революционным процессом в России ее первый большевик — Владимир Ульянов. Ведь по коммунистической лживой пропаганде в учебниках истории в разделе “Февральская буржуазно-демократическая революция” — излагался очередной миф о большевистском руководстве массами в этот период. Даже в 1981 году в Энциклопедическом словаре без стеснения повторяют эту ложь: “Рабочие во главе с большевиками подняли на революцию солдатские и крестьянские массы. Рус. Бюро ЦК и Петербургский комитет большевиков решают возглавить движение...”. ^{[ 260 ]} А ЦК РСДРП ведь возглавлял Ленин...

О том, что Россия была для Ленина и большевиков испытательным полигоном, сомневаться не приходится, слишком много тому подтверждений. Но мне хочется привести воспоминания близкого знакомого семьи Ульяновых и участника русского революционного движения, соратника Ленина со дня возникновения большевизма — Г.А. Соломона. В книге А. Авторханова “Ленин в судьбах России” приводятся свидетельства о том, что Ленин не очень дорожил своей властью над Россией и самой Россией, а весь был в опьянении замыслов о мировой революции.

Г.А. Соломон вспоминал: “Когда вскоре после большевистского переворота я приехал в Петербург, я беседовал с Лениным: “Скажите мне, Владимир Ильич, как старому товарищу, — сказал я, — что тут делается? Неужели это ставка на социализм, на остров “Утопия”, только в колоссальном размере, я ничего не понимаю...” “Никакого острова “Утопия” здесь нет, — резко ответил он тоном очень властным, — дело идет о создании социалистического государства. Отныне Россия будет первым государством, с осуществленным в ней социалистическим строем... А, вы пожимаете плечами! Ну так вот, удивляйтесь еще больше! Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, это только этап, через который мы проходим к мировой революции...” Я невольно улыбнулся. Он скосил свои узкие маленькие глаза монгольского типа, с горевшим в них ироническим огоньком и сказал: “Вы улыбаетесь! Дескать, все это бесплодные фантазии. Я знаю все, что вы можете сказать, знаю весь арсенал тех трафаретных, избитых, якобы марксистских, а в сущности буржуазно-меньшевистских ненужностей, от которых вы не в силах отойти даже на расстояние куриного носа... Мы забираем и заберем как можно левее!.. (имея в виду насилие и террор. — Ю.К.) Улучив минуту, когда он на миг смолк, точно захлебнувшись собственными словами, я поспешил ему возразить: “Все это очень хорошо. Допустим, что вы дойдете до самого что ни на есть левейшего угла... Но вы забываете закон реакции, это чисто механический закон отдачи. Ведь вы откатитесь по этому закону черт знает куда!..” “И прекрасно, — воскликнул он, — прекрасно, пусть так, но в таком случае это говорит лишь за то, что надо забирать еще более влево!.. Это вода на мою мельницу...” (Соломон Г.А. “Ленин и его семья”. Париж, с. 45-46.)”. ^{[ 261 ]}

Вот здесь лежат корни той невероятной жестокости в завоевании сионо-большевиками России и оккупационном характере управления ею. Отсюда объясняется вся безжалостность Ленина к русскому народу, России.ее наследию и богатствам. В конечном итоге все, кто предрекал крах ленинской авантюры, оказались правы, да и он сам в конце концов пришел к плачевному для себя выводу. Его знаменитое “Письмо цюрихскому другу” о крахе его надежд в России яркое тому подтверждение.

Оно было опубликовано в бельгийской газете “Суар”, а затем 30 августа 1921 года в “Рижском курьере” на русском языке.

Это письмо написано Лениным 10 июня 1921 года одному из своих давних знакомых в Цюрихе и в августе 1921 года было доставлено в редакцию бельгийской газеты “Суар” русским из Гельсингфорса (Хельсинки — Ю. К.)... В письме, отвечая на вопрос своего друга о том, почему в его письмах больше не чувствуется оптимизма, спокойствия, он фактически признает свое фиаско в попытке реализовать марксистские теории в России. В частности, в письме говорится: “Нервы стали уже не те. Все больше и больше меня нервирует как ничтожество моих окружающих, так и их буржуазность.., наша юная бюрократия полностью переняла ошибки своих предшественников... Наша ставка на коллективный инстинкт, который должен удерживать членов партии, оказалась ошибкой. Наши надежды на этот коллективный инстинкт и на классовое сознание рабочих и крестьян — также потерпели фиаско. Я теперь вспоминаю вашу прощальную фразу, сказанную вами в 1917 году в момент моего отъезда в Россию. Вы сказали мне, что я не должен забывать, что я окончательно разучился понимать дух русского крестьянина и рабочего, что годы эмиграции отняли у меня возможность непосредственно наблюдать за русским обществом, и что я должен быть осторожным. Нас всех захватила волна власти, волна успеха...

Я должен вам сказать, что я был не прав, что я переоценил силу партии, а также русского рабочего и русского крестьянина. Скажу вам коротко, что русский рабочий и русский крестьянин предали свои интересы. Партия изменила — совершенно невольно — своей мягкостью и рабской психологией, которая, пересилив революционный порыв, на полдороге задержала развитие революционной психологии... Если мы держимся — то только исключительно усилиями партии, которая дает все свои живые силы для сохранения власти... Но я чувствую, что силы партии изо дня в день выдыхаются, и что внутренние трения и мелкое самолюбие отдельных лиц, ставящих частные интересы выше, чем общие, разъедают партию. После борьбы на всех различных фронтах от нее останутся лишь остатки...

Я давно осознал необходимость компромиссов, уступок с нашей стороны, которые дадут партии новые силы... Поставить ставку на революционный милитаризм наших “наполеонов” — по моему мнению, означает проигрыш, и это будет последним усилием партии, которая погибнет, израсходовав весь запас живой силы”. ^{[ 262 ]}

* * *

То есть Ленину уже стало ясно — в конечном итоге крах неизбежен. Что подтолкнуло его к этому откровению и такому письму? Скорее всего, драматические события 1921 года, когда, казалось бы, все армии белых уже разгромлены и победа достигнута. Неудавшаяся попытка монополии на хлеб, которая привела к массовому голоду и людоедству во всегда богатой зерном России, массовые крестьянские восстания против продотрядчиков, забастовки и выступления рабочих под лозунгами “Советы без коммунистов”, неумение управлять страной, которая лежала в руинах гражданской войны, наконец, вооруженное выступление оплота большевиков — рабочих и матросов Кронштадта. Но вместе с этим, трезво оценивая ситуацию внутри страны и понимая, что “строительство социализма в одной стране” терпит поражение, он в последней попытке удержать ситуацию под контролем бросается в авантюру по реализации стратегического плана — разжечь пожар мировой революции.

Под лозунгом “Германский молот и русский серп победят весь мир” Ленин бросил дивизии Красной Армии во главе с Троцким, Тухачевским, Смилгой, Сталиным, Егоровым в поход против Европы с точно сформулированной военно-стратегической задачей на первом этапе: “Даешь Варшаву!”, “Даешь Берлин!”. Тогда на подступах к Варшаве войска Пилсудского, при военной помощи Англии и Франции, разбили Красную Армию. Эта авантюра Ленина закончилась переходом поляками нашей границы и захватом ими значительной части территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, которые отошли к ним по заключенному в Риге унизительному миру с выплатой 30-миллионной контрибуции золотом. Трудно сказать, что стало бы с миром, а уж с Европой тем более, если бы большевики прорвались в центр Европы, в Германию. Громадные людские ресурсы России и железный, немецкий порядок, хлеб России и техника Германия, поставленные на службу сионо-большевиков уничтожили бы все, что создала Европа за последние столетия...

Таким образом, потерпел крах и план сотворения мировой революции. Реальное осмысление Лениным провала своих замыслов имеет и другие подтверждения. Весьма интригующей является гипотеза о том, что Ленин присутствовал на заседании Политбюро, когда последний раз в своей жизни приезжал в Москву. По воспоминаниям помощника Сталина Б. Бажанова, Ленин якобы осенью-зимой 1923 года сказал о том, что “попытка осуществить новое коммунистической общество не удалась, и неминуем возврат к капитализму”. ^{[ 263 ]} Последний приезд Ленина в Москву 18-19 октября 1923 года окутан тайнами. Как пишет газета “Правда” (18.04.1990), В. Дорошенко и И. Павлова обнаружили в партархиве Новосибирского обкома КПСС шифротелеграмму в местные партийные органы для членов ЦК, подписанную Сталиным, в которой сообщалось, что постановлением Политбюро от 18.10.1923 г. решено созвать на 25 октября экстренный Пленум о внутрипартийном положении.

А теперь сопоставим события тех далеких дней. 18 октября 1923 года прошло заседание Политбюро, на котором принимается решение об экстренном созыве Пленума ЦК, причем с повесткой дня о внутрипартийном положении. Но ведь 18-19 октября 1923 года Ленин находился в Москве. Он выехал в столицу в сопровождении Н.К. Крупской, М.И. Ульяновой, врачей, охраны. Уж если Ленин сумел отправиться в такой переезд, то кажется просто невероятным, чтобы он не участвовал в заседании Политбюро. Более того. Очевидно, на Политбюро произошли такие события, результатом которых и явилось решение о проведении Пленума с такой повесткой дня. Ссылка апологетов КПСС о несостоятельности Ленина принять участие в том заседании сомнительны, если учесть, что сделать переезд из Горок в Москву невероятно сложнее, чем присутствовать на заседании Политбюро, уже будучи в Москве, тем более абсурдны доводы о том, что он решил просто съездить посмотреть Москву... А ссылки на то, что из сопровождавших Ленина в той поездке и оставивших после себя мемуары никто и слова не упоминает о его участии в том заседании, просто смехотворны. ГПУ умело хранить тайны и заставлять других делать то же самое.

Если Ленин все-таки смог донести до Политбюро свое “прозрение” о крахе их идей, то без сомнения можно утверждать — его никто бы не послушал, никто не поддержал. Руководство партии — ЦК, Политбюро и Секретариат уже год работали без него, привыкли и скорее отвыкли от его поучений, оскорблений, ярлыков, дерганий и т. д. Более того, даже если все, что сотворили большевики, — утопия, ну и что! Главное, власть ведь в их руках, и отдавать ее они никому не собирались. Их легко понять. Когда Ленин был у власти, то молчал (тайное письмо к цюрихскому другу ведь было написано еще летом 1921 года), а когда власть практически уже потерял и не сегодня-завтра может умереть, — предлагает им признать свое поражение!.. Но это значит отказаться от занимаемых постов, власти, привилегий, почитания, славы и всех прочих плодов их кровавой победы над Россией. Они скорее бы объявили его сумасшедшим, чем пошли бы на свою политическую, а может, и физическую смерть. В чем-чем, а в жестокости они Ленину не уступали.

* * *

О безмерной жестокости самого Ленина написано много. Трудно сказать, сколько сотен тысяч или миллионов наших сограждан, цвета нации погибло в результате его личных указаний типа “тотчас навести массовый террор”, “всех расстрелять” и т. д. Лично Ленин никого не убивал. Непосредственными исполнителями были созданные им и слепо ему повинующиеся карательные органы. Но ведь и Гитлер с Гиммлером лично тоже не убивали никого — только отдавали приказы...

Более страшным представляется другое. Как в большевистской России, так потом и в фашистской Германии больших вождей и — фюреров, каждое их движение, жест, поступки копировали сотни и тысячи маленьких вождей и фюреров на местах — таким образом насилие и жестокость становились глобальными. Попробуй ослушайся или прояви мягкотелость. Что для политика в его повседневной работе является главным? Очевидно, политическая и моральная ответственность за принимаемые решения. У Ленина, как мы видим, их не было вовсе.

Некоторые указания Ленина шокировали даже испытанных палачей. Сотни и тысячи его указаний пестрят словами: расстрел, террор, тюрьма и т. д. и т.п. Например, в письме Сокольникову в 1921 году он пишет: “...Нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. Наркомюст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов жестокости кар” (разрядка Ю.К.) ^{[ 264 ]}. Или, например, Уншлихту — 31 января 1922 года: “Гласность ревтрибуналов не обязательна. Состав их усилить Вашими людьми, усилить их всяческую связь в ВЧК, усильте быстроту и силу их репрессий”. Или вот такие безобидные: т. Каменеву: “Почему это задержалось? (имеется в виду печатание ленинских “Тезисов о внешней торговле”. — Ю.К.). Ведь я давал срока 2-3 дня? Христа ради посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-нибудь!.. Ваш Ленин” (11.01.1922). В Пензенский губисполком: “Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении” (9.08.1918). Т. Федорову, председателю Нижегородского губисполкома: “В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, навести тотчас массовый террор. Расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления” (9.8.1918). Телеграмма в Саратов т. Пайкесу: “Расстреливать никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты” (22.8.1918). И сколько их было, вот таких указаний главного палача России и ее народа? Несть числа им...

Такие химеры, как совесть, мораль, были просто незнакомы Ленину. Развязанный им и его ближайшим окружением террор не был ответом на террор белых, как лживо трещала пропаганда большевиков. Еще до убийства палача Урицкого и покушения на Ленина газета “Правда” 4.08.1918 г. призывала: “Рабочие и бедняки! Возьмитесь за оружие, учитесь стрелять, готовьтесь против восстания кулаков и белогвардейцев. Восстаньте против всех, кто против Советской власти — агитирует. Десять пуль против каждого, кто поднимет руку против нее. Господству капитала можно положить конец, когда перестанут дышать последние капиталисты, помещики, попы и офицеры”. А петроградская “Красная газета” не отставала от “Правды”: “Все лица, не согласные с большевиками, считаются без исключения “буржуями”, “белогвардейцами”, в связи с чем требует: “Зададим буржуазии кровавый урок... Товарищи матросы, рабочие и солдаты, уничтожайте остатки буржуазии и Белой гвардии, чтобы от них ничего не осталось. Лозунг дня гласит: “Смерть буржуазии!”

После предварительной газетной кампании, призывающей к террору и уничтожению остатков буржуазии, 9 августа 1918 года Ленин подписывает декрет Совнаркома о “создании особых частей из верных и преданных людей для развертывания беспощадного террора против кулаков, духовенства, белогвардейцев. Всех подозрительных заключать в концлагеря”.

Что же касается морали вождя, то известен случай, когда секретарь Коминтерна и долголетняя единомышленница Ленина Анжелика Барабанова в беседе с ним услышала от Ленина фразу: “В борьбе.за власть все средства хороши”. — Даже обман? — последовал вопрос. — “Порядочно все то, что совершается в интересах пролетарского дела”, — раздраженно заключил Ленин”. Трудно поверить в искренность Ленина об интересах пролетарского дела. Он не упускал ни одной возможности, если можно было хоть где-то пустить кровь и продемонстрировать террор на практике, даже ценой пролетарских жизней во имя его авантюр.

Чего стоит, например, его “гнев” в телеграмме, направленной на Кавказ Смилге и Орджоникидзе: “Нам до зарезу нужна нефть. Обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут или испортят нефть и нефтяные промыслы, и наоборот — даруем жизнь всем, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости”. Бедный Коба (Сталин), да он в подметки не годился по жестокости главному палачу России, засевшему в Кремле. Ленину мало было той вакханалии, которая творилась повсеместно, он еще хотел и узаконить ее на все времена своего правления. В этой связи он дает такое указание Наркому юстиции Курскому уже после гражданской войны: “Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, без фальши и прикрас”.

* * *

О беспредельной жестокости Ленина можно приводить бесчисленное количество фактов — ибо все его правление это непрекращающаяся кровавая вакханалия. Но так уж судьбе было угодно распорядиться, что совершенные им злодеяния бумерангом ударят и по нему в конце его жизни. Отношение соратников к больному и уже не способному руководить страной Ленину весьма симптоматично и характерно для той жестокой атмосферы, в какой большевики утверждали свое господство, боролись за власть с врагами и “друзьями”.

Все, что касается периода болезни Ленина с мая 1922 года, когда его постиг первый удар, и до смерти, окутано многими тайнами, и спецхраны КПСС и КГБ не спешили с ними расставаться. Удар, случившийся в Лениным в конце мая 1922 года, не был внезапной неожиданностью. Как свидетельствует профессор В. Осипов, бывший начальник кафедры психиатрии Санкт-Петербургской военно-медицинской академии, лечивший Ленина, его болезнь обыкновенно не начинается внезапно. Ленин еще раньше жаловался на недомогание, сильные головные боли, отеки правой ноги, которую он часто растирал.

С марта 1922 года произошли изменения, которые скрыть уже было невозможно. Выражались они в том, что у него появились частые припадки, заключавшиеся в краткосрочной потере сознания с онемением правой стороны тела. Эти моменты были краткосрочны по времени, онемеет, например, правая рука, затем движения ее восстанавливаются. Во время таких припадков начинала расстраиваться речь. Эти припадки повторялись часто, до двух раз в неделю, когда он в припадке падал, затем все проходило, и речь восстанавливалась. ^{[ 265 ]} После удара в конце мая 1922 года были приглашены лучшие русские и иностранные врачи. Лечение затянулось, но к концу сентября он уже чувствовал себя значительно лучше, однако приступить к работе смог только в октябре.

С октября по 12 декабря он нормально работает, выступает с речами. 13 декабря 1922 года у него случилось два приступа болезни, 14 и 15 декабря он еще работает. Но в ночь с 15 на 16 декабря наступает резкое ухудшение здоровья. Он успевает до прихода врачей продиктовать Крупской письмо для Сталина о том, что по состоянию здоровья он не сможет выступить на Х Всероссийском съезде Советов. А 18 декабря на заседании Пленума ЦК по согласованию с врачами на Сталина возложили персональную ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина врачами.

Вот здесь и сложилась интересная ситуация. Состояние здоровья Ленина зависело от врачей, а жизнь врачей зависела от ГПУ, и все контролировал Сталин, боясь упустить ситуацию из-под контроля, когда палачи-соратники Ленина, грабившие страну, могли перехватить ленинскую власть в свои руки и продолжить распятие России уже по усовершенствованным рецептам Троцкого. Сталин сделал все, чтобы под предлогом охраны здоровья Ленина полностью его изолировать.

Все под его неусыпным контролем. В действие вступали законы борьбы за власть. Войдя во вкус власти без опеки со стороны Ленина, Сталин да и другие члены Политбюро, естественно, не хотели его возврата. Более того, очевидно, они знали, что Ленину осталось жить недолго, ведь у него и Троцкого был один лечащий врач. То, что не знал народ, РКП(б), а может, и Политбюро, а именно — что явилось причиной болезни Ленина и причиной постигшего его удара, почему эта болезнь носит прогрессирующий характер и какого конца следует ожидать — Сталин и, видимо, только часть членов Политбюро знали прекрасно, ибо врачи были под его контролем. Мы до сих пор не знаем истинных причин болезни Ленина. Что это за болезнь такая, которая вела не только к параличу, но и нарушала работу головного мозга?..

В декабре 1922 года, видимо, понимая, что власть от него уходит уже навсегда, Ленин готовит своим соратникам неприятный сюрприз. Он диктует своим секретарям знаменитое письмо к съезду, где дает характеристики всем более-менее значительным фигурам в руководстве партии. Внимательное ознакомление с содержанием его записей наводит на определенные мысли о том, что его характеристики вождей большевиков не давали возможности никого из них сделать первым лицом. В каждого он бросил “ком грязи”. Сначала делает комплимент его заслугам, а потом развенчивает и ставит под сомнение возможность использования его на первых ролях. На первый взгляд, вроде бы все просто — дает “объективную” оценку, отмечая положительные стороны каждого кандидата и, в то же время, так критически разделывает их отрицательные стороны, что всем понятно — таким нельзя вручать власть над всей страной.

В сущности, он каждому давал оружие в борьбе против другого за верховную власть, высказав негативные суждения о каждом и так и не предложив своего преемника, — иезуитский ход для разжигания междоусобной борьбы, которая обернется новой кровью для народа... Ленин диктовал это письмо к съезду, давая указание о его секретности, очевидно, желая, чтобы его использовали только после его смерти. Однако его секретарь Л.А. Фотиева доложила об этом Сталину. “Следовательно, — как пишет газета “Правда”, — члены Политбюро и часть членов ЦК были осведомлены о тех строго секретных личных характеристиках, данных Лениным некоторым деятелям партии. Трудно себе представить, что они не реагировали на это”.

Действительно, представить себе реакцию членов Политбюро и вообще всех претендентов в ЦК РКП(б) на Верховную тоталитарную власть на данные им характеристики не сложно. Ведь им был понятен этот шаг Ленина перед уходом с политической арены и из жизни — столкнуть лбами эти “ничтожества”, как он их назвал в своем письме к цюрихскому другу. А столкнуть их лбами, о чем не мог не понимать такой интриган, как Ленин, — значит, вызвать новый виток ожесточенной борьбы за власть, значит, новые миллионы жертв. Будущее это убедительно подтвердит. Умирая, Ленин завещал новые преступления против несчастного народа и таким образом мстил своим недавним соратникам за то, что он, “завоевав” эту страну и, не пожав еще плодов победы, должен умереть, а Россия и такая желанная власть над ней остаются им, кого он так презирал. Реакция соратников Ленина была своеобразной — они просто забыли о нем, приняв по сути на Пленуме ЦК решение о его “изоляции”. Им оставалось только ждать его конца. Безжалостность и беспощадность к своим “врагам”, взращенная и подстрекаемая им у своих соратников, бумерангом теперь возвратилась к нему. Не было для него большей пытки, чем вот так заканчивать свою жизнь, политическую судьбу.

Последний год, особенно последние месяцы его жизни были ужасны. Господь Бог карал палача народов. Постоянные припадки и невыносимые боли преследовали его постоянно. “Последний, особенно тяжелый припадок, — по воспоминаниям лечащего врача В. Осипова, — произошел у Ленина за 50 минут до смерти. Припадок сопровождался учащением дыхания и сердечной деятельности. Число дыханий поднялось до 36, а сердечных сокращений достигло 120-130 в минуту. Измеренная температура показала 42,3° — ртуть поднялась настолько, что дальше в термометре не было места. Это явилось результатом непрерывного судорожного состояния. После внезапно последовавшего затем сильного прилива крови к голове наступил момент, когда кровь не могла продвинуться дальше, лицо покраснело до багрового цвета, питание продолговатого мозга прекратилась и работа его выпала. Последовал паралич дыхания и сердца, центры которых находятся в продолговатом мозгу. Наступила смерть. Применение искусственного дыхания в течение 25 минут результатов не дало”.

Со смертью Ленина коммунистическая пропаганда создала имидж вождя всего мирового пролетариата. Это было нужно тем, кто оставался у власти. Им нужно было начинать писать историю, своей коммунистической эры. Этим они готовили и себе место в будущем пантеоне народной славы, почитания и обожествления. Миллионы простых людей оплакивая смерть вождя мирового пролетариата, как они считали, фактически оплакивали палача своих близких, так как в России почти не осталось семьи в которой не погиб бы кто-нибудь в гражданской резне или под ударами чекистского террора. Бедный, обманутый тотальной пропагандой народ.

Идея захвата власти затмила в голове Ленина все другие идеи, которые провозглашали социал-демократы: гуманистические, патриотические, социалистические. “Мы Россию завоевали, — говорил он языком захватчика, — теперь мы должны Россией управлять.” Управлять начали с красного террора и гражданской войны, но не во имя гуманистических и социалистических идей, а во имя удержания этой власти любой ценой, даже потерей человеческого облика в лице мировой социал-демократии. На миллионные жертвы было наплевать...

Трудно сказать, не случись революция в России, где оказался бы Ленин и его жидовская компания. В одном можно быть уверенным точно. Не случись таких всплесков социальных движений в Европе, на ниве печальных последствий развязанной мировым сионизмом Первой мировой войны, и пишущего “литератора”, как любил себя называть Ульянов, так никто бы никогда и не узнал не только в России, но и в маленькой и ухоженной Швейцарии. Размышляя в правовых категориях, ответственность Ленина за эпохальную трагедию России — первична, а его последователей — вторична. Ибо главной морально-политической и уголовно-правовой ответственностью Ленина было создание того тоталитарного механизма власти, используя который, его наследники увековечили физический и духовный террор, исключив Россию почти на век из мирового реестра цивилизованных и процветающих государств.

Кровавая жестокость в покорении России и уничтожении ее народов была присуща почти всей фаланге ленинской гвардии, центурионам большевистских вождей разного калибра. Особо это касается ближайшего инородного окружения Ленина: Троцкого, Свердлова, Урицкого, Зиновьева, Радека, Бухарина и прочих. Молодая поросль и так сказать, наследники этих палачей — Каганович, Менжинский, Мехлис, Ягода, Берия и прочие, — заявят о себе в полный голос значительно позднее, в эпоху постленинского периода. Старая гвардия палачей год от года совершенствовала в процессе гражданской войны и уничтожения мирного и беззащитного населения свое мастерство в массовом терроре. Одни отдавали приказы, другие их выполняли, третьи идеологически освящали. И те, и другие, и третьи всю жизнь отдали борьбе за захват власти, за “место под солнцем”.

Жестокость большевистских вождей основывалась не только на их марксистско-иудейском фанатизме, но и на личностных качествах, на той очень деформированной основе, которая была заложена в них с детства и формировалась в общении с единомышленниками в эмиграциях и ссылках. Попробуем хотя бы вкратце привести ряд фактов и примеров, которые бы не позволили усомниться в том, что это были ПАЛАЧИ, а не просто ослепленные фанатизмом люди. Чужую человеческую жизнь они не ставили ни в грош. Вина их не только перед Россией, но и перед человечеством безмерна.

* * *

Иосифа Сталина нельзя отнести к главной ленинской фаланге. Он, скорее, ее наследник. Главный, — но только наследник. Сталин только со 2-й половины 1922 года, когда наиболее жестокие формы террора уже стали сменяться просто “жестокими формами управления”, вышел на первые роли политической авансцены большевистского руководства Россией.

Если вспомним, Сталин после Октябрьского переворота в силу определенной ситуации, а не революционных заслуг попал в ряды большевистских вождей. Он — представитель национального меньшинства (как тогда говорили), которых среди большевиков, за исключением евреев, было очень мало, становится Наркомом по делам национальностей. Вообще весь период, после возвращения из ссылки в Петроград в марте 1917 года и до смерти Ленина он практически старается ладить со всеми, мало спорит, не лезет в амбиции. За пять лет работы в ЦК и в правительстве он практически ничем особо не выделился. В меру молчалив, но исполнителен и крайне энергичен. Практически всегда поддерживает Ленина.

Редкие военные неудачи Сталина не сильно бросаются в глаза, так как у других их еще больше. Крутость на руку и быстрота в решениях создают ему репутацию способного организатора. Учитывая эти качества, его и назначают в 1922 году на вновь созданную должность Генерального секретаря РКП(б). Тогда это был чисто технический пост по руководству партийной канцелярией, налаживанию учета и распределения партийных кадров, что до этого велось просто безобразно. Говорить о каком-то большом влиянии Сталина на процессы завоевания России и жестокого покорения ее народов в период жизни и деятельности Ленина не приходится. Тогда все решали Ленин, Троцкий, Политбюро, а Сталин занимал скромный пост наркомнаца.

Аппарат ЦК не имел той могущественной силы, которую он обретет потом, под руководством Сталина. И только с болезнью Ленина, когда Сталин получит возможность работы без опеки, самостоятельно, он поймет, что сможет управлять страной. Отсюда его истоки пути к власти.

Подхватив выпавшую из рук умиравшего Ленина почти авторитарную власть и победив в бескомпромиссной борьбе за нее своих неудачливых, самоуверенных и бездарных конкурентов, он на несколько десятилетий возьмет эту власть в единоличное владение, чтобы не разрушать, а начать строить мощное и современное государство, заслуженно став в той борьбе главным вождем народа и своей эпохи. ^{[ 266 ]}

Человеком же номер два в большевистском руководстве Ленина, одним из главных ПАЛАЧЕЙ русского и других народов России в период ее завоевания и покорения был кровавый трибун и председатель Реввоенсовета (РВС) республики, сионист Лев ТРОЦКИЙ.