3. Террор

Террор — одна из сторон геноцида. Энциклопедический словарь так дает толкование геноцида: “Одно из тягчайших преступлений против человечества, истребление отдельных групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам, а также умышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этих групп”. ^{[ 181 ]} Международная конвенция “О предупреждении преступления геноцида и наказания за него” устанавливает международную уголовную ответственность лиц, виновных в совершении геноцида.

Генеральный план большевиков и их явных и тайных “вождей” за океаном по разрушению Российского государства основывался на геноциде и имел несколько фундаментальных направлений. Первое — это уничтожение всех нравственно-политических ценностей, то есть того, что объединяло Россию и ее народы в единое мощное государство того времени: церковь, монархия, культура и история. Второе — это уничтожение тех сословий, которые способны объединить народ, просветить и обучить его, разъяснить народу преступные замыслы сионо-большевиков, облаченные в бредово-философские словеса: дворянство, военных, интеллигенцию — то есть интеллектуальный фонд России, то, чего не купить ни за какое золото, то, без чего немыслимо нормальное развитие любого государственного образования, то есть, образно говоря, кастрировать русскую нацию. Третье — беспощадный террор и мор голодом любого инакомыслия, противоречащего всемирным замыслам уголовных фанатиков, как главная составляющая ГЕНОЦИДА русского народа, уничтожение наиболее трудоспособной и предприимчивой части населения: с одной стороны , для невозможности воссоздания основ, цементирующих любое государство и делающих его богатым, а с другой стороны, чтобы смертельно запугать остальную часть населения и сделать её податливым строительным материалом для своих глобальных замыслов. Четвертое — завоевать и оккупировать Россию, чтобы на её земле начать свои бредовые эксперименты с целью последующего завоевания всего мира и управлять им из единого сионо-коммунистического центра.

Даже у дураков невольно напрашивается вопрос. Если Запад действительно свободен от такой же оккупации и не враждебен России, то почему Европа, осудив фашизм и казнив гитлеровских преступников, совершавших свои злодеяния с 1939 по 1945 год, молчит по поводу преступлений против России и её народа, совершенных сионистами с 1917 года по настоящее время? Где же твоя хваленая цивилизованность, Европа? Ведь жертв сионизма тысячекратно больше, чем фашизма. И совершались они не только в России. Безусловно наступит на земле момент, когда мировой сионизм будет не только сокрушен, но и беспощадно уничтожен, и тогда люди напишут всемирную историю из сотен томов о преступлениях сионистов против человечества.

Особо необходимо сказать о тех попытках, которые делаются сионистами, чтобы приписать авторство террора и всех злодеяний в России Сталину. Это очень коварный ход увода общественного мнения от истины, который безостановочно осуществляют новые сионо-демократы, потомки сионо-большевиков, осуществлявших геноцид русского народа. Эти выкормыши тоталитарной сионо-большевисткой системы были не только выпестованы ею, но и всегда были обласканы благами и привилегиями правящей номенклатурой приводимой сионистами к власти в нашей стране, начиная с 1917 года. Поэтому надо четко разделять, что именно Ленин, Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Урицкий, Дзержинский и их соратники тех лет, были теоретиками и практиками, авторами и исполнителями тотального ГЕНОЦИДА против нашего народа. Молотовы, Кагановичи, Берии, Менжинские, Ягоды и прочие были лишь их способными последователями.

1.

Довольно часто можно услышать ложные сионистские сентенции о жестокости русских, как исторически сложившейся черте нашего народа. Распространителям этой клеветы видимо есть резон для такой фальсификации.

Ведь обычно громче всех кричит: “Держи вора!” — сам вор. Михаил Глинка в своей статье “Человек на коленях” приводит интересный исторический факт: “Когда в 1826 году понадобился конкретный исполнитель, чтобы вешать пятерых декабристов, так обыскались. Больше пятидесяти лет в России никого не казнили. Исполнителя все-таки нашли, да он ничего не умел делать — веревок не догадался проверить”. ^{[ 182 ]} При царствовании Николая I провинившихся прогоняли сквозь строй и тогда некоторых забивали насмерть, но чтобы конкретный человек получил приказ убить как профессионал-убийца другого человека, произошло только в 1861 году. Крестьянин Петров А. был казнен за организацию крестьянского бунта.

Русский народ всегда был достаточно религиозен, чтобы преступать основные христианские постулаты. Одна из основных христианских заповедей “не убий” чтилась особо высоко. И, тем не менее, по документальным данным мы знаем, что вакханалия преступлений, когда жизнь человека не стоила копейки, охватила Россию с 1917 года. Предтечей этой вакханалии беспрецедентного насилия был терроризм, развязанный “революционерами”, в основном иудеями, в последней четверти XIX и начале XX века. Наглотавшись, как опия, бредовых сионистских идей вдохновителей террора и насилия, Маркса и прочих авантюристов Европы, которые у себя на родине почему-то к террору не призывали, и доморощенных российских демагогов — уголовные элементы, вышедшие из среды неудачников и опустившихся люмпенов общества, распяли народ и в прямом и в нравственном отношении.

Для того, чтобы толкнуть российские народы на братоубийство необходимо было основательно подточить те нравственные основы, которые не позволяли ему преступить этот рубеж. Большевикам и комиссарам это успешно удалось сделать. О том, что террор большевики развязали сразу после захвата власти, имеются тысячи свидетельств. Поэтому утверждения коммунистов о том, что красный террор был ответом на покушение на Ленина и убийство Урицкого (в обоих случаях это осуществили иудеи) является обыденной для них ложью с целью сокрытия и оправдания своих преступлений. Создание уже в декабре 1917 года ВЧК говорит само за себя. Образован карательный орган с неограниченными полномочиями, когда ни о каком еще сопротивлении и речи нет. А организация уже в начале 1918 года концентрационных лагерей? То есть заранее создавалась СИСТЕМА, которая сможет развернуть реализацию ГЕНОЦИДА, запугать народ и защитить сионо-большевиков и комиссаров от возмездия за те преступления, которые они уже готовили для нашего народа.

Мы знаем коронную практику Троцкого. Трудно было заставить русских убивать своих же невинных мирных соотечественников. Поэтому широко применялись для террора и карательных акций племя соотечественников Троцкого и интернациональное отребье птенцов сионизма: венгры, австрийцы, латыши, китайцы, чехи и др. Почти повсеместно комиссарами на Украине, России и в других районах страны были евреи. От зверств, творимых ими на нашей земле, кровь стыла в жилах свидетелей.

Вот что вспоминает академик АН СССР, Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Госпремии СССР А. Дородницын о тех временах: “... как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК... Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов — жертв ЧК — еще не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного...” ^{[ 183 ]} Да гитлеровские палачи во время войны, по сравнению с этими иудейскими подонками-палачами, были просто невинными детьми.

2.

Нарком юстиции в первом большевистском правительстве, Штейнберг, свидетельствовал: “Нельзя отрицать, что террор составляет не случайную черту, а самую сущность советской системы”. ^{[ 184 ]} Штейнберг признает, что еще до августа 1918 года террор был “фактическим”, и только после убийства Урицкого и покушения на Ленина в конце августа 1918, он стал “официальным”. Появилась мотивировка красного террора как месть за белый террор. Если о покушении на Ленина Фаины Каплан достаточно информации, то об убийстве Урицкого данных немного. Как свидетельствуют документы бывшего Московского Охранного отделения, Урицкий Моисей Соломонов, мещанин города Черкасс, комиссионер по продаже мяса — не производит впечатления серьезного человека... Как жестоко ошибались жандармы Охранного отделения, если бы они могли предположить, сколько безвинных русских людей уничтожит этот уродливый выродок... Небольшого роста, по-утиному переваливающаяся на кривых тонких ногах фигура, смазанный проборчик, лицо без бороды и усов с огромным пенсне на огромном носу грибом. Этот комический персонаж творил далеко не комические акции.

Так как он воевать не любил, а трибун из него был никудышный, его назначают Председателем Чрезвычайной комиссии Петрограда — вот где раскроются его “таланты”. Одурманенный неограниченной властью над жизнями людей, в тюрьме которого сидели великие князья, генералы, почти неограниченные средства для выполнения его палаческой работы, огромный штат сотрудников, он, становится Торквемадой большевизма в Петрограде. За короткий срок пребывания на этой должности Урицкий пролил реки крови. “Секретарь датского посольства Петерс рассказывал X., как ему хвастался Урицкий, что подписал в один день 23 смертных приговора”. ^{[ 185 ]} Леонид Каннегисер, студент-социалист за расстрел Урицким своего друга Перельцвейга, вынес ему свой смертный приговор. Главный палач петроградцев Зиновьев после этого убийства дает указание — и в одну ночь расстреливают 500 заложников, ни в чем не повинных людей. Он посвящает статью в “Известиях” убитому Урицкому, создавая ему ореол ангела и кроткого агнца. “Урицкий, — пишет Зиновьев, — был одним из гуманнейших людей нашего времени. Неустрашимый боец, человек, не знавший компромиссов, он вместе с тем был человеком добрейшей души и кристальной чистоты”. ^{[ 186 ]} Сколько тысяч невинных людей было убито большевиками в те последние дни августа 1918 года?

Английский военный священник Lombard, как свидетельствует С. П. Мельгунов в своей книге “Красный террор в России” (с. 21), сообщил лорду Керзону: “...в последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе. Многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой”. И далее: “...в Петрограде в эти дни число казненных достигло 1300 человек. В одном только Кронштадте за ночь расстреляли 400 человек”.

В Москве другой чекистский палач — Петерс, грозит в эти дни: “Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову (какое отношение иудейка, эсерка Ф. Каплан и иудей, социалист А. Каннегисер имели к русской буржуазии?... этому ублюдку просто нужен был любой повод для уничтожения русского народа..., — Ю.К.), встретит такой отпор и такую расправу, перед которой поблекнет все, что понимается под красным террором”. В Москве тогда, по показаниям М.П. Арцыбашева Лозанскому суду, было казнено 500 человек, среди них министры, офицеры, служащие, студенты, священники и другие. Садисты в других городах также приняли широкое участие в казнях безвинных людей. В Нижнем Новгороде расстрелян 41 человек и взято 700 заложников, в Иваново-Вознесенске взято 194 заложника, в Перми расстреляно 50 человек, в Смоленске — 38 помещиков, Пошехонской губернии — 31. Псковской — 31, Ярославской — 38, Себежской — 17, Вологодской — 14 и так далее... ^{[ 187 ]}

3.

Террор большевиков, развязанный ими после захвата власти в 1917 году, можно классифицировать по трем основным видам. Террор классовый, который нарастал от месяца к месяцу и станет потом повседневной работой комиссаров и чекистов. Террор против вооруженной “контрреволюции” — в которую большевики зачисляли всех недовольных их политикой и беззаконием. И террор против белого, ответного на преступления большевиков, террора. Если бы террор красных сионо-уголовников заключался только в расстрелах!... Пытки, которые применяли большевики к своим жертвам, не поддаются человеческому осмыслению. Это были даже не палачи в обычном понимании смысла этого слова, даже не хищные звери — это были сатанисты, недоношенные выродки человеческого племени, ибо даже жестоким палачам во всем мире не снились такие изощренные зверства над живыми людьми, которые осуществляли эти недоноски над русским народом по всей России.

Павел Николаевич Милюков, министр иностранных дел России после Февральской революции, посол России в Париже (1917 год) так описывает садизм комиссаров и ЧК того периода в своей книге “Россия на переломе”: “Освобожденные от всяких юридических норм, следователи изощрялись в изыскании способов получить признание всевозможными средствами пытки, а палачи устроили из казни своеобразный спорт опьяненных вином и кокаином людей, кончавших нередко свою карьеру в доме сумасшедших. У каждого провинциального отдела “Че-Ка” были свои излюбленные способы пытки. В Харькове скальпировали череп и снимали с кистей рук “перчатки”. В Воронеже сажали пытаемых голыми в бочки, утыканные гвоздями, и катали, выжигали на лбу пятиконечную звезду (Соломона — Ю.К.), а священникам одевали венок из колючей проволоки. В Царицине и Камышине пилили кости пилой. В Полтаве и Кременчуге сажали на кол. В Полтаве таким образом были посажены на кол 18 монахов и сожжены на колу восставшие крестьяне. В Екатеринославе распинали и добивали камнями. В Одессе офицеров жарили в печи и разрывали лебедками пополам. В Киеве клали в гроб с разлагающимся трупом, хоронили заживо, потом через полчаса откапывали...” ^{[ 188 ]}

Там же приводится статистика красного террора. Комиссия генерала Деникина, расследовавшая материалы по красному террору только за 1918-1919 Годы, пришла к ужасающей цифре — 1766118 уничтоженных большевиками россиян за эти годы. Цифра эта, по сообщению, напечатанному в “Таймc” в марте 1922 года, составилась из следующих слагаемых: 28 епископов, 1215 священников. 6775 профессоров и учителей, 8800 докторов, 54650 офицеров, 260000 солдат, 10500 полицейских офицеров, 48500 полицейских агентов, 12950 помещиков, 355250 представителей интеллигенции, 193350 рабочих, 815000 крестьян. ^{[ 189 ]}

Конечно, вряд ли эти цифры, взятые только на небольшой части европейской территории России, где действовали комиссии Деникина, отображают истинные масштабы зверств сионо-большевиков. Ведь остаются без подсчета массовые убийства и казни в дни вступления красных в города и на территориях, занимаемых до этого белыми, когда шли массовые расстрелы тут же на улицах, и жертвы закапывались или же их топили в реках и прорубях. То есть фактическое количество жертв террора ЧК и комиссаров за первые два года Советской власти значительно превышает приведенные выше числа. В городах, которые занимались белыми, тотчас же создавались комиссии, которые определяли количество загубленных большевиками людей. А на территориях и в городах, где большевики были постоянно с 1917 года, никто ведь не мог пересчитать жертвы их террора, и потому приводимые цифры занижены.

ЧК постоянно фабриковал документы, приводя в них смехотворно низкие цифры своих жертв. Так, Лацис за вторую половину 1918 г. приводил цифру расстрелянных по постановлениям ЧК в 6185 человек, а за 1919 год — 3456. Но общеизвестно, что более 90% жертв большевиков уничтожались без суда и следствия. Так, только в одном Киеве, в шестнадцати киевских “чрезвычайках” погибло не менее 12000 человек, в Одессе только за три месяца 1919 года — 2000 жертв комиссаров. В Астрахани при усмирении рабочей забастовки за март и апрель было уничтожено свыше 4000 человек, в Туркестане, при усмирении восстания в январе 1919 года только за одну ночь было перебито свыше 2500 человек. В Петрограде, в связи с наступлением генерала Юденича, расстреляно в 1920 году почти 5000 человек. Около Архангельска после ухода английских войск было уничтожено около 8.000 человек. Только в одной Екатеринодарской тюрьме с августа 1920 по февраль 1921 года, т.е. за 7 месяцев, большевики расстреляли почти 3000 человек. В Крыму, после ухода армии Врангеля, численность расстрелянных определяют в 120000 человек. ^{[ 190 ]} Свидетельствам, фактам и цифрам жертв большевиков несть числа...

4.

Такие же массовые расправы творятся не только в Центральной части России, Украины. То же самое происходит в Сибири, Грузии, Казахстане, Туркестане, везде, куда проникает чума сионо-большевизма. По мере расширения территории, захватываемой советской властью, вся Россия заливается кровью ее жертв. Уже в первые месяцы 1918 года на Политбюро рассматривался вопрос о положении в концентрационных лагерях. Создавалась долговременная система с далеко идущими целями. Так что и здесь большевики опередили фашистов. Ленин был одним из самых ярких вдохновителей этой кровавой вакханалии над русским и другими народами России. Вот образчик одного из его приказов председателю Нижегородского губсовета Г. Федорову: “Надо напрячь все силы... навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п.” ^{[ 191 ]}

Попытки отдельных лиц, наделенных властью, поставить, вопрос о контроле за деятельностью ВЧК — успеха не имели. Так, например, известный опытный юрист Владимир Жданов, близкий к большевистским кругам (это он в1905 г. защищал на суде убийцу московского генерал-губератора И. Каляева) в середине 1918 года обратился в Совнарком с докладной запиской о грубейших злоупотреблениях, творимых ВЧК. В ней в частности говорилось: “... Отсутствие контроля, право решения дел, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокаций неизбежно приводит и будет приводить Комиссию к тому, что в ней совьют гнездо люди, которые под покровом тайны и безумной, бесконтрольной власти будут обделывать свои личные или партийные дела. И практика Комиссии подтверждает все это... Я утверждаю, что деятельность Чрезвычайной Комиссии необходимо будет являться сильнейшим дискредитированием Советской власти. Единственное средство уничтожить вредные стороны деятельности Комиссии — это лишить Комиссию права самостоятельно решать дела, обязав ее каждое дело в определенный срок представлять в соответствующий трибунал для главного разбирательства и допустить защиту к участию в дознаниях, производимых Комиссией. 11 июля 1918 года. Влад. Жданов”. ^{[ 192 ]}

Каких-либо следов обсуждения этого вопроса на Совнаркоме не обнаружено. Нарком юстиции Петр Стучка безуспешно пытался проникнуть за “плотно закрытые двери” ВЧК. В протоколах Совнаркома сохранилась неясная запись о поднятом 15 июля П. Стучкой вопросе о работнике ВЧК Ржевском. Но даже и после известных событий июля 1918 г. — выступление левых эсеров, попытки контроля встречали мощное противодействие со стороны ЧК. Созданная под руководством П. Стучки комиссия по расследованию убийства посла Мирбаха, оказалась в чрезвычайно сложных условиях по ведению следствия, т.е. ВЧК игнорировала ее законные требования “о доставлении необходимых сведений”.

Особенно страшные зверства творили чекисты на Украине, когда с 16 февраля по 30 августа 1919 года в Киеве большевики во второй раз установили свою диктатуру. А поскольку отношение народа к новым властям было понятным, то и первое советское учреждение, созданное ими в городе, — это Губернская Чрезвычайная Комиссия. Карать она начала безотложно и беспощадно.

Сразу взялись искоренять “русский национализм”. С памятника Богдану Хмельницкому сбили слова: “Волим под царя Московского, православного”. Улицу им. Столыпина переименовали в улицу маньяка-убийцы, иудея Гершуни... Казни начали с расстрела 68 профессоров и интеллигенции. Волна конфискаций и реквизиций, а попросту грабежей прокатилась по всему Киеву. Срочно требовался жилой фонд для новых чиновников советской власти, их учреждения росли как грибы. Из наиболее понравившихся им домов и особняков стали изгоняться их владельцы и просто жители. Один только Совнарком Украины захватил для своего аппарата 3.000 комнат.

Как в далекие средневековые времена, или в наши современные, рекетирские, банда сионистских завоевателей наложила на город 200-миллионную контрибуцию, которую большевики востребовали с киевской “буржуазии” под страхом расстрела. Большая часть ценностей осела в руках сотрудников Губчека. Как вспоминал бывший следователь Киевской ЧК Михаил Болеросов: “... Чекисты в это время производили обыски и аресты, неприкрыто грабя население. Особенной любовью пользовалось у них золото, бриллианты и спирт. Служба превратилась в беспредельный кутеж, сопровождаемый и изнасилованием женщин и истязанием арестованных” (“На чужой стороне”; Сборник. Прага, 1925, т. 9, с. 118).

А. Виноградов в своей статье “Бойня”, опубликованной в журнале “Молодая гвардия” №11, 1990 г., с. 136-143, приводит целый ряд фактов о злодеяниях большевиков и чекистов в Киеве и на Украине. Большую роль в укреплении власти большевиков на Украине и особенно на Киевщине сыграли части “интернационалистов” (венгров, китайцев, румын и др.) которые формировались для разжигания “пожара мировой революции” в Европе, но в связи со сложностями установления власти большевиков были приданы ЧК и служили для подавления крестьянских выступлений. Командующий Украинским фронтом Красной Армий Антонов-Овсеенко вынужден был доложить в Москву — 17 апреля 1919 года: “...В правобережной Украине работа “чрезвычаек” и продэкспедиторов, опирающихся на “интернациональные” отряды, возрождает национализм, поднимая на борьбу с “оккупантами” все население без различия...”

Глава Украинского Совнаркома, “палач в белых перчатках” X. Раковский, лично инструктировал эти “интернациональные” банды: “Первое условие в борьбе с бандитизмом (так называли они крестьян, сопротивляющихся грабежам — Ю.К.) — это считать деревню коллективно ответственной за “бандитские” действия, которые происходят в ее районе”. После ухода красных из города на некоторых трупах нашли следы невероятных истязаний половых органов. Их только и могли приписать “деятельности” китайской роты Ли Сю-Ляна из особого отряда ЧК... Мобилизованные рядовые красноармейцы не могли выдержать свидетельства тех зверств, которые творили чекисты, и весной они штурмовали ГубЧК и освободили их узников. Части Киевского гарнизона, по сообщению Антонова-Овсеенко, стали требовать всефронтового съезда под антисемистскими и античекистскими лозунгами... Однако эти выступления были жестоко подавлены с участием “интернационалистов”. Как свидетельствует вышеупомянутый бывший чекист Болеросов, командный состав Губернского ЧК был исключительно — еврейский, а волостных ЧК — латышский. Главным палачом в Киевской губернской ЧК были: Сорин-Блувштейн, лично казнивший многих невинных людей, Яков Лившиц — зав. оперативным отделом, Фаерман-Михайлов комендант ЧК. Шварцман Яков, Рубинштейн — любитель смаковать агонию своих жертв, в одну из которых он выпустил более 30 пуль. Характерным типом женщины-чекистки (если этих лахудр можно назвать женщинами...) была Эда Шварц. Бывшая актриса еврейского театра, затем проститутка, начала карьеру в ЧК с обычного доноса на клиента, а кончила личным участием в расстрелах.

Расстреливали они свои жертвы в ВУЧК, в Особом отделе 12-й армии, в ГУБЧК, и ГорЧК, в многочисленных комендатурах, разбросанных по всему Киеву. Например, только на одной Елизаветинской улице их было пять. В ГорЧК не успевали убирать трупы, когда ввели усовершенствование: “... был заготовлен ящик в рост человека и такой длины, что в него могли лечь рядом 6 человек. Обреченные клались в него ничком и пристреливались выстрелом из револьвера в голову, сверху клался еще ряд живых, опять пристреливался и так до тех пор, пока ящик не заполнялся трупами, затем он вываливался в Днепр или прямо на свалку” (свидетельство чиновника Н.Б. — “На чужой стороне”, т. 10, с. 221).

Когда 30 августа 1919 года деникинцы под Броварами разбили красных, и те спешно покидали Киев, многие жители, несмотря на то, что в городе рвались снаряды (это Днепровская флотилия большевиков в бессильной ярости обстреливала Киевские церкви) бросились к дверям ЧК искать родных и близких. Жуткое, леденящее зрелище представилось их глазам. Как писала свидетельница Екатерина Гауг, стенографистка нарвоенкома: “Сильный трупный запах ударила лицо. Все стены были забрызганы кровью... Пол на несколько вершков был залит кровью. На полу, точно на прилавках мясной лавки, лежали человеческие мозги. Посреди гаража было углубление, куда раньше-обычно спускался шофер во время починки автомобиля (так называемая яма — Ю.К.)... Перед отверстием стоял огромный сруб дерева, весь окровавленный. На нем лежала шашка, тоже вся в крови. Здесь рубились головы или применялись какие-то кровавые пытки... Отверстие же, точно водою было заполнено кровью. На стене огромная петля и лежал кусок железа — как оказалось, это было орудие пытки каленым железом”.

Е. Гауг свидетельствовала: “При нас так же откопали труп девушки лет 17-й. Совершенно нагая, лежала эта девушка, почти ребенок, перед нами. Голова ее изувечена до неузнаваемости, все тело было в ранах и кровоподтеках. А руки! Эти руки носили следы дикого зверства. С них до локтя была снята кожа и белела пристегнутая каким-то изувером бумажка. На ней было написано: “Буржуазная перчатка”... “Изувеченные трупы родные пытались опознать хотя бы по зубам — но золотые зубы и мосты были вырваны чекистами... на лбу жертв-мужчин были вырезаны офицерские значки, на груди портупея, на плечах погоны”. Среди жертв были интеллигенты, буржуазия, гимназистки, крестьяне окрестных сел, рабочие завода “Греттера и Криванок”', восставшие против диктатуры пролетариата...” Старики, женщины, даже 12-летние дети. В числе последней партии расстрелянных заложников были русские, украинцы, поляки, евреи, ...так было по всей Украине.

Немудрено, что при такой “работенке”, кроме золота и бриллиантов, палачей ЧК интересовали спирт и особенно кокаин, накачавшись которым можно было быть хладнокровным во время пыток и расстрелов. Комендант Всеукраинской ЧК (ВУЧК) Анохин признался одной из сестер Красного Креста: “Спать не могу. Всю ночь мертвецы лезут...” А один из палачей Харьковской ЧК говорил: “... мучился, да товарищ научил выпить стакан крови. Выпил — сердце как каменным стало”. (“Архив Русской Революции”. Берлин, 1922, т. 6, с 338).

Но одному из главных палачей России — Троцкому — этих зверств было явно недостаточно. Приехав в Киеве инспекцией — в царском поезде, с охраной из 300 латышей, председатель РВС Троцкий, выступая на митинге 19 мая, заявил: “... здесь у вас на улицах Киева буржуазия не чувствует себя еще опрокинутой и представляет собой тот бульон, в котором усиленно развариваются микробы всяких заговоров”. А чуть позже, когда большевиков начали гнать с Украины, а захваченная ими территория таять, Троцкий в ярости бросил: “По колено в крови контрреволюционеров уйдем из Киева!” (Воспоминания Б. Гауг. Сб. “Белое дело”, Берлин, 1927, т. 2, с. 204). Люди, вспомните всех тех подонков, которые уже в наши дни пытались оправдать этого палача, изображая его невинной жертвой Сталина... Вот они-то и являются нашими главными врагами, пятой колонной внутри страны, не ждущие, а день ото дня приближающие время финала нового ГЕНОЦИДА против нашего народа.

Сионо-большевики беспощадно расправлялись не только с интеллигенцией, но и с рабочими, от имени которых и провозгласили свой террор. В мае 1919 года в Астрахани произошла большая забастовка рабочих. Десятитысячный их митинг, на котором шло мирное обсуждение тяжелейшего, на грани рабства, положения, был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатчиками.

После отказа рабочих разойтись затрещали пулеметы, в плотную массу людей полетели гранаты. Взрывы и пулеметную трескотню забивали предсмертные крики и стоны умирающих... Город затих. Более двух тысяч жертв осталось лежать на земле, остальные разбежались. Но это был только первый акт трагедии. Уже 12 марта многие рабочие были арестованы и размещены в шести комендатурах города, по баржам и пароходам. Особенно жестокие пытки претерпели узники парохода “Гоголь”. В Москву полетели телеграммы о “восстании”. В ответ было получено короткое и устрашающее указание Троцкого: “Расправиться беспощадно”. Участь пленных была решена. Кровавая вакханалия царила на суше и в воде.

Расстреливали везде: в подвалах ЧК и комендатур, просто во дворах, бросали с пароходов прямо в Волгу, привязав камни на шею несчастным. Число расстрелянных было таково, что трупы не успевали свозить на кладбище. Чрезвычайный комендант Чугунов издал распоряжение, которым под угрозой расстрела запрещалось растеривание трупов по дороге к кладбищу. Каждое утро астраханцы находили на улицах полураздетых, залитых кровью застреленных рабочих. Потом спохватились, ведь нельзя же эти убийства свалить на восставшую “буржуазию”. Но большевики решили, лучше позже, чем никогда. Нагота расстрелов рабочих была прикрыта новой акцией, решили взять первых попавшихся под руку “буржуев”. Схема операции была упрощена до предела: брали каждого домовладельца, рыбопромышленника, предпринимателя, владельца мелкой торговли — итог известен, расстрел. К 15 марта в Астрахани не осталось ни одного дома, где бы не оплакивали отца, брата, мужа. Страшная жертва сионо-большевистской колесницы террора сделала улицы города безлюдными.

Массовая вакханалия террора кровавым покрывалом накрыла не только Центральную часть Российской империи, но и ее окраины. Так в далеком Туркестане происшедшее восстание русской части населения против деспотичного режима большевиков было утоплено в крови. Все казармы, железнодорожные мастерские были переполнены арестованными. В ночь с 20 на 21 января были проведены массовые расстрелы. Груды тел были свалены на железнодорожное полотно. За одну только ночь было уничтожено свыше 2500 человек. Но этого палачам показалось мало, и они 23 января создают военно-полевой суд, который в течение 1919 года продолжал аресты и казни.

Расстрел — это был самый легкий исход классовых жертв большевиков. И даже такие акции, как, например, казнь 70 человек в Бутырской тюрьме за одну ночь накануне открытия в 1921 году II конгресса Коминтерна, как жертвоприношение своим сатанинским идолам, было ничто по сравнению с тем кошмаром варварских пыток и зверств, которые творили иудокомиссары и сионо-большевики на нашей земле.

Говоря о ТЕРРОРЕ большевиков, нельзя не привести факты из известной всему миру книги С. П. Мельгунова “Красный террор в России”. Сергей Павлович Мельгунов (1879-1956) талантливый историк, профессионал высокого класса. Им написаны многие работы по истории общественного движения в России. За рубежом он издал множество книг, в том числе и “Красный террор в России”.

Свои зверства большевики оправдывали демагогией о том, что к террору они вынуждены были прибегнуть под давлением рабочего класса... Гиммлер строительство концентрационных лагерей и заключение в них евреев обосновывал тем, что таким образом он спасал евреев от народного гнева. Не правда ли, способные ученики у сионо-большевиков были не только в России... В ответ на книгу Каутского “Терроризм и коммунизм” Троцкий дал идейное обоснование применения террора: “Устрашение является могущественным средством политики и надо быть лицемерным ханжой, чтобы этого не понимать”. ^{[ 193 ]} Известно выражение Бухарина: “Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрела... является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи”. Что ж, любимец партии видел формирование нового коммунистического человека только на основе насилия и террора... Народ для него был лишь “человеческим материалом” для лепки этого “героя” светлого будущего. От этого “героя” он и нашел свой закономерный и трагический конец.

С приходом к власти, большевики в пропагандистских целях отменят смертную казнь, о чем 28 октября 1917 года оповестила газета правительства в своем первом номере. Однако, уже 8 января 1918 года в объявлении Совнаркома говорилось о “создании батальонов для рытья окопов из состава буржуазного класса мужчин и женщин под надзором красногвардейцев. Сопротивляющихся расстреливать”. То есть смертная казнь без суда и следствия. Но наряду с террором “неофициальным” надо было создавать для оправдания казней и судебные процессы. В этом плане широко известно заседание так называемого Верховного Революционного Трибунала в Москве, в мае 1918 года, по делу контр-адмирала Щасного. Обвиненный в измене за то, что не сдал немецкой эскадре корабли русского флота в Балтийском морей привел их в Кронштадт, он был расстрелян. Главным обвинителем был Троцкий. Нашли и нужную формулировку: “Щасный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти”.

Еще осенью 1918 года правительственный Комитет общественного осведомления США издал много документов под общим названием “Немецко-большевистская конспирация”. Из документа под номером 28 явствовало, что 24 февраля 1918 года германский Генштаб в секретном письме (с пометкой “доверительно”) на имя Троцкого ставит вопрос о продаже Германии кораблей Балтийского флота. Секретарь Троцкого Маркин на полях письма против абзаца о продаже флота написал: “Отослать Раскольникову” — который в то время был заместителем наркома по морским делам. Фактически, в свете Брестского мира, речь шла о том, чтобы сдать немцам Балтийский флот. Командный состав Балтфлота во главе с контр-адмиралом Щастным сделал невероятное и предотвратил это преступление большевиков. В ледовой обстановке февраля-апреля 1918 года моряки совершили беспримерный в военно-морской истории переход из Ревеля (Таллина), Гельсингфорса (Хельсинки) и Аландских островов в Кронштадт и спасли более 250 боевых кораблей и вспомогательных судов, в том числе 6 новейших линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, и 12 подводных лодок. Наградой за этот подвиг был расстрел сионо-большевиками. 29 мая 1918 года контр-адмирал А.М. Щастный был арестован, а 21 июня Революционный трибунал при ВЦИК приговорил его к расстрелу.

Было бы ошибкой считать начало преступлений большевиков с даты выхода постановления о создании ВЧК 7 декабря 1917 года. Еще до этой даты, после взятия Зимнего Дворца большевиками был сброшен в Неву помощник военного министра, князь Туманов. Главнокомандующий красными войсками Муравьев на следующий день после взятия Гатчины выпустил официальный приказ расправляться “на месте самосудом” с офицерами, оказавшими противодействие. По личному разрешению Ленина в Петрограде были расстреляны студенты — братья Ганглез — лишь за то, что на плечах у них оказались нашитые погоны... Палач Лацис в “Красном терроре” от 1 ноября 1918 года (и в “Правде” 25 декабря) писал: “Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и “сущность красного террора”. ^{[ 194 ]} Четкая инструкция большевиков по Геноциду, обращенная ко всем отбросам России и интернациональным подонкам, была своего рода индульгенцией по отпущению грехов в совершении любых преступлений против лучших представителей русского народа.

Особую ненависть к большевистским преступникам вызывают материалы “Особой Комиссии”, созданной А. Деникиным по расследованию преступлений большевиков в период 1918-1919 года, которые изложил в своей книге “Красный террор в России” Сергей Павлович Мельгунов. Остановимся на некоторых из них:

“В ночь на 18 января 1918 г. в г. Таганроге началось выступление большевиков, состоящих из проникших в город частей Красной армии Сиверса... 20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города. Однако большевики их обманули и начали исключительную по жестокости расправу со сдавшимися. Их ловили по городу и тут же расстреливали... не щадили ни больных, ни раненых. Над умирающими и трупами еще всячески глумились...” ^{[ 195 ]} (с.88).

“Большинство арестованных “контрреволюционеров” отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом. Балтийский заводы. Там они убивались, причем большевиками была проявлена такая жестокость, что рабочие заявили им протест. На металлургическом заводе красноармейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им руки и ноги. Около заводов производились массовые расстрелы... тела некоторых обезображивались до неузнаваемости. Убитых оставляли валяться на месте расстрела, не позволяя родственникам убирать тела близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.

После изгнания большевиков из Таганрогского округа, полицией в присутствии лиц прокурорского надзора, с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытие трупов погибших и произведен медико-полицейский осмотр и освидетельствование трупов, допрошены свидетели. На многих трупах, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения... иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы многих были совершенно разможжены и превращены в бесформенные массы; были трупы с отрубленными конечностями и ушами...” ^{[ 196 ]} (с.89),

“В Евпатории красные появились 14 января, начались массовые аресты офицеров, зажиточных лиц и вообще всех, на кого указывали как на контрреволюционеров... Казни происходили на транспорте “Трувор”. Жертву, вызванную на палубу, под конвоем выводили на так называемое “лобное место”. Тут жертву раздевали, связывали веревками и укладывали на палубу, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде бросали жертву в воду. Казни продолжались целую ночь. На каждую казнь уходило 15-20 минут”. В материалах Деникинской Комиссии перед нами проходят города Харьков, Полтава и др. И повсюду “трупы с отрубленными руками и размозженными костями и оторванными головами, с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами. (с. 90, 92).

“Когда генерал Боровский, по стратегическим соображениям оставил Арвамир, туда возвратились большевики. За то, что армяне за свой счет похоронили убитых офицеров, начались массовые казни. Прежде всего, изрублено было 400 армян-беженцев из Персии, Турции, ютившихся у полотна железной дороги, изрублены были тут женщины, дети. Затем казни перенеслись в город. Заколото штыками, изрублено шашками и расстреляно из пулеметов более 500 мирных арвамирских жителей”. (с. 92).

“В Благовещенске, — пишет Нокс в военное министерство, — были найдены офицеры и солдаты отряда Торболова с грамофонными иглами под ногтями, с вырванными глазами, со следами гвоздей на плечах, на местах эполет. Вот сообщение Эльстона Бальфуру 18 января 1919 года о событиях в Киеве. “... Даже турецкие варварства в Армении не могут сравниться с тем, что теперь делают большевики в России... Во время боев в Уссурийском районе в июле 1918 г. доктор Т. нашел на поле сражения ужасно изуродованные трупы чешских солдат. У них были отрезаны половые органы, вскрыты черепа, изрублены лица, вырваны глаза и вырезаны языки...” (с. 94).

“Тот же Эльстон пишет Бальфуру 14 января 1919 г.: “...Число зверски убитых в уральских городах неповинных граждан достигает нескольких сот. Офицерам захваченным тут большевиками, эполеты прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие — без носов; двадцать пять священников были расстреляны в Перми, а епископ Андроник заживо зарыт. ..” (с. 95).

Большевики не только разнуздывают стихию страшных преступлений, но и систематически подпитывают ее своей демагогией, направляя ее в только им ведомое русло... Мартовские события на Кубани в 1918 году происходят под резолюцией большевиков в Пятигорске: “Да здравствует красный террор!” А известный уже нам палач Лацис 23 августа 1918 года, то есть еще до покушения на Ленина, формулирует в “Известиях” новые законы гражданской войны: “Вырезать всех раненых в боях против тебя — вот закон гражданской войны”. (с. 96). Особенно усердствовали палачи из латышских отрядов, китайцев или интернациональных батальонов — этих любимцев Троцкого. Оно и понятно, иначе кому же истреблять этих славянских гоев, русских, украинцев, белорусов...

“Кошмарное преступление произошло в Шацком уезде Тамбовской губернии, о котором поведал Штейнберг. Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божьей матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крестный ход, за что местной ЧК были арестованы священники и сама икона... Крестьяне узнали о глумлении, произведенном в ЧК над иконой: “Плевали, шваркали по полу”, — и пошли “стеной выручать Божью Матерь”. Шли бабы, старики, ребятишки. По ним ЧК открыла огонь из пулеметов. “Пулемет косит по рядам, а они идут, ничего не видят, по трупам, по раненым, лезут напролом, глаза страшные, матери детей вперед, кричат: “Матушка, Заступница, спаси, помилуй...” (с. 103).

Пытки и истязания, которые “изобретали” и применяли сионо-большевики против мирного русского народа, неисчислимы. Таких выродков не могли родить нормальные женщины. Нет, наверное, ни в одном языке мира таких эпитетов, которые можно было бы применить к этим шизоидным отбросам человечества... “В Екатеринодаре например, пытки производились следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, а двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания... В одиночной камере истязали учительницу Домбровскую за то, что нашли у нее чемодан с офицерскими вещами, оставленные случайно проезжавшим офицером, ее родственником... Ее предварительно изнасиловали, а потом пытали. Насиловали по старшинству чина. Первым насиловал, чекист Фридман, затем остальные. После ее подвергали пыткам, допытываясь, где у нее якобы спрятано золото. Сначала у голой надрезали тело ножом, затем железными щипцами, плоскогубцами отдавливали конечности пальцев... вечером ее расстреляли”. (с. 120).

“В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, которые скоро покрываются гноем. В газете “Общее дело” корреспондент рассказывал: “В Симферополе применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла, и ставят горящие свечи под половые органы. В Царицине имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковородку....” (с. 121).

“Нилостонский в своей книге “Кровавое похмелье большевиков” рассказывает о внешнем виде одной из Киевских чрезвычаек, “боен” как их называли, после занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года в момент ознакомления с ней комиссии. “...Весь цементный пол большого гаража (дело идет о “бойне” губернской ЧК) был залит уже не бежавшей, вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью... Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни... Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов были разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались а.... отрывались... Все трупы были голы.” (с. 127).

“Такое творилось почти во всех городах, где бесчинствовало ЧК. В Одессе широко была известна палач, молодая девушка Вера Гребеннюкова (Дора). О ее тиранстве ходили легенды. Она буквально терзала свои жертвы: вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и т.д. Достаточно сказать, что в течение двух с половиной месяцев ее службы в чрезвычайке ею одной было расстреляно более 700 человек. В Вологде свирепствовала Ревекка Пластинина (Майзель), бывшая фельдшерица, собственноручно расстреляла более 100 человек. Эта бывшая жена Кедрова затем свирепствовала в Архангельской губернии. Газета “Голос России” в 1922 году сообщала, что Майзель-Кедрова расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателей, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера. В Одессе главным палачом была женщина-латышка со звероподобным лицом и т.д. и т.п. Как правило все эти недоноски употребляли кокаин, это облегчало им в состоянии невменяемости терять человеческий облик. А главный московский палач Мага расстрелял на своем веку 11000 человек...” (с.141-142).

“Не перечесть зверств и надругательств над женщинами — насилование, пытки, надругательства... Одну молодую женщину, приговоренную к расстрелу за спекуляцию, начальник контрразведки Кисловодской ЧК изнасиловал, затем зарубил и глумился над ее обнаженным трупом. Многих женщин комиссары ЧК вынуждали к сожительству, других заставляли идти на это ради спасения своих близких. “Каждый матрос имел 4-5 любовниц, главным образом жен расстрелянных и уехавших офицеров” — рассказывал свидетель на Лозанском процессе о Крымской эпопее. “Не пойти, не согласиться — значит быть расстрелянной. Сильные кончали жизнь самоубийством...”, “пьяные, осатаневшие от крови, вечером, во время оргий, в которых невольно участвовали сестры милосердия, жены арестованных и уехавших офицеров и другие заложницы — брали список и ставили крест против непонравившихся им фамилий. “Крестики” ночью расстреливались...” (с. 153).

Так реализовывалась угроза Троцкого России и русскому народу, о которой свидетельствовал в своей книге “Воспоминания” Арон Симанович, секретарь Григория Распутина. Он писал: “Лейба Давидович Троцкий, который стремился к развалу величайшей в мире державы — России, — по этому поводу говорил: “Мы должны превратить ее в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побелеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния... А пока наши юноши в кожаных куртках — сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, — о, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть все русское! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию — офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!...” И они сделали это с Россией, с русским народом... Вопрос лишь в том, какую цену они и их потомки рано или поздно, но должны будут заплатить за все свои преступления....

Гигантская армия ЧК, созданная сионо-большевиками, опутала всю Россию. Только в Москве, как пишет С.П. Мельгунов, числилось “в общем чуть ли не 20000 их агентов с привилегированным пайком. Только в одной ВЧК непосредственных служащих в 1919 году было более 2000, из них три четверти латышей”.

Многие знали о чудовищных преступлениях, творимых ВЧК, но их робкие попытки приоткрыть завесу секретности над творимыми ими злодеяниями, не имели успеха.

“16 февраля 1923 года в Москве на Никитском бульваре, по сообщению корреспондента “Последних Новостей”, покончил с собой выстрелом в висок один из ревизоров правительственной комиссии по обследованию Госполитуправления (то есть ВЧК, переименованного в ГПУ — Ю.К.) Скворцов (бывший рабочий). При нем найден незапечатанный пакет с запиской на имя президиума ЦК РКП следующего содержания: “Товарищи! Поверхностное знакомство с делопроизводством нашего главного учреждения по охране завоеваний трудового народа, обследование следственного материала и тех приемов, которые сознательно допускаются нами по укреплению нашего положения как крайне необходимые в интересах партии, по объяснению товарища Уншлихта, вынудили меня уйти навсегда от тех ужасов и гадостей, которые применяются нами во имя высоких принципов коммунизма и в которых я бессознательно принимал участие, числясь ответственным работником Компартии. Искупая свою вину, я шлю вам последнюю просьбу: опомнитесь, пока не поздно и не позорьте своими приемами нашего великого учителя Маркса, и не отталкивайте массы от социализма”. (с. 186). Комментарии, как говорится, излишни!