И совесть — очернительство?

Тут мне хочется перейти на прямое обращение к этим энтузиас­там борьбы с очернительством. Подчеркну: не к тем, кто не знает фактов, а к тем, кто их знает и скрывает. Подчеркну: не к тем, кто обманут или ошибается, а к тем, кто обманывает людей сознатель­но, - разумеется, разумеется, с самой «высокой целью».

Это раньше, лет тридцать назад, мы не всегда умели отвечать на ваши иезуитские, кривые вопросы. Теперь другое. Теперь уже вам придется отвечать на вопросы прямые и ясные.

Что такое очернительство?

Сознательная клевета на миллионы честных людей - от мужи­ка до академика, от грузчика до маршала - это не очернитель­ство?

Сознательное уничтожение этих оклеветанных миллионов, уничтожение их «во имя социализма» - это не очернительство социализма?

Те списки, та телеграмма, те экспедиции в Уфу, Казань, Орен­бург?

Травля, уничтожение ученых во всех без исключения областях науки?

Травля, уничтожение сотен, тысяч честных, талантливых писа­телей, художников, музыкантов?

Имя Жданова на ЛГУ?

Это все - не очернительство культуры? Это все не оттолкнуло от нас десятки миллионов наших сторонников за рубежом?

А правда об этом - очернительство.

А раскрытие чудовищных преступлений - очернительство...

Сначала были оклеветаны, арестованы, уничтожены миллионы людей.

Потом арестованы, сосланы, заточены факты об этом (расстре­лять факты - это, казалось, никому не под силу, но многие факты действительно были расстреляны, испепелены, развеяны, и ни­когда уже больше мы их не найдем).

Наконец, началось освобождение фактов.

И что же? Это освобождение вы и объявляете очернительством.

Вы пытаете факты точно так же, как ваши предшественники пытали живых людей.

Вы снова хотите их, эти факты, арестовать, заточить, испепе­лить.

Для вас преступлением является само раскрытие преступлений.

Почему?

Почему вы приходите в неистовство против тех, кто раскрывает преступления?

Почему не находите слов сострадания для жертв и слов негодо­вания для палачей?

Почему - в лучшем случае - вы готовы признать черные стра­ницы нашей истории «государственной тайной», до которой, мол, народ наш еще не дорос? (До расправы над собой дорос, а до правды об этой расправе не дорос?)

Почему?

Да потому, что боль человеческая, боль народная для вас не боль, а «дежурная тема». Потому, что совесть для вас (совесть) - это весть не о боли, не о судьбе народа, а весть о воле начальства сталинско-ждановской выучки. Вы сетуете на притеснения народов во всех странах, кроме своей (да и в те ваши сетования я не верю, да вы и сами не верите).

Почему? Да потому, что вы боитесь, боитесь и народа своего, и правды, и совести. И пробуждение совести для вас - очернитель­ство.

Потому, что доклады Сталина-Жданова, «Краткий курс исто­рии ВКП(б)» - вот по-прежнему и весь ваш марксизм-ленинизм.

Потому, что вам мил именно тот социализм - очерненный, окровавленный Сталиным-Ждановым, мил тот и страшен этот - очищенный, очищаемый на наших глазах.

Потому, что свободно дышать вы можете только в атмосфере, отравленной «ждановской жидкостью» (это для вас нормально), а в атмосфере чистой вы задыхаетесь.

Потому, что лишь в темноте вы чувствуете себя сильными (да и в самом деле сильны), а на свету? На свету вы бессмысленно хлопаете глазами, как филины, и лепечете, что вы всегда тоже - «за», «за», «за»...

Знаю, знаю, всю жизнь от вас слышу: в сознании народа слова социализм и Сталин слились, отождествились, и надо с этим считаться. Да, к беде нашей великой, это так (впрочем, далеко не у всех). Я бы даже добавил: слова эти склеились, срослись. Ну и что?

Были в свое время склеены слова христианство и инквизиция, Христос и Торквемада. Расклеились.

А разве не склеивались в нашей истории слова Ягода, Ежов, Берия и - социализм? Или: Вышинский и советское право? Или: Бошьян, Лепешинская, Лысенко и - наука? ...Ну и что? Расклеи­лись! И что случилось? Случилось очищение социализма, очище­ние науки.

Очернительство - это ложь.

Правда не может быть очернительством. Правда может быть только очищением.

Но все равно снова и снова слышу: «Но ведь были же у них и заслуги, у Сталина, у Жданова! Нельзя же так. Ведь должна же быть и тут диалектика...»

А знаете, я соглашусь с вами, если вы согласитесь с одним моим дополнением. Пусть будет по-вашему. Пусть будет, напри­мер, так: «Наряду с заслугами у Сталина и Жданова был всего один недостаток: они были палачами»...

И еще вопрос: сколько было всего людей незаконно репресси­ровано? Сколько из них уничтожено?..

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать...

Не хотите вы этого даже и знать, а если б знали, сделали бы все для того, чтобы скрыть. И скрываете уже известное. И травите тех, кто хочет узнать...

Да, Сталин оклеветал и уничтожал честных людей, но ведь - «во имя коммунизма!». То, что оклеветал и уничтожал, это, ко­нечно, плохо. Но то, что «во имя коммунизма», - это хорошо…

А Ягода, Ежов, Берия, Вышинский, Жданов - не «во имя»?..

Иезуитство это, а не диалектика.

Правда в том, что слово Сталин на самом деле намертво, не­расторжимо, навсегда склеилось с другими словами, как раз вот с этими - Ягода, Ежов, Берия, Вышинский, Жданов плюс гигант­ский корпус доносчиков и палачей помельче, то есть плюс хваты, пытавшие академиков и маршалов, плюс рюмины, избивавшие врачей, плюс старички, помогавшие в молодости перевыполнять планы по уничтожению людей не столь именитых. Вот все это (и еще многое, многое другое подобное) и есть ваш совокупный Сталин. И эти слова уже никому и никогда не удастся расклеить...

А самое главное: Сталин - это беспрерывное, систематическое понижение цены человеческой жизни - до нуля, понижение цены личности - до отрицательной величины: человек не стоит ничего, а личность - это уже просто враг. И когда повторяют, что при Сталине «снижали цены», то, во-первых, это просто неправда, если говорить о вещах, о продуктах (см. статью О. Лациса в «Из­вестиях» от 15 апреля), а во-вторых, надо добавить: снижали цены - на человека, на личность!.. А уж абсолютная аморальность его политическая - лишь одно из следствий этой основной посылки, определяемой, в свою очередь, мотивом абсолютного самовластья.

Не отменяются всем этим наши победы, а лишь выясняется их цена. Не дискредитируются и действительные (а не мнимые) по­бедители, но вам придется еще доказать, что обманутые люди лучше строят социализм и лучше его защищают, а не обманутые - хуже. Докажете?

В череде всех этих вопросов, на которые придется теперь отве­чать вам, не избежать и вопроса о гласности. Интересно, с каки­ми чувствами, с какими мыслями прочитаете вы такие слова: «Свободная печать - это зоркое око народного духа, воплощенное доверие народа к самому себе, говорящие узы, соединяющие от­дельную личность с государством и с целым миром; она - вопло­тившаяся культура, которая преображает материальную борьбу в духовную и идеализирует ее грубую материальную форму. Свобод­ная печать - это откровенная исповедь народа перед самим собой, а чистосердечное признание, как известно, спасительно. Она - духовное зеркало, в котором народ видит самого себя, а самопозна­ние есть первое условие мудрости... Она всестороння, вездесуща, всеведуща. Она - идеальный мир, который непрерывно бьет клю­чом из реальной действительности и в виде всевозрастающего бо­гатства духа обратно вливается в нее животворящим потоком».

Да разнесете вы эти слова в пух и прах - и потому, что они дышат талантом (по сравнению с любезной вам казенной серятиной), и потому, что они враждебны вам, ненавистны по существу, и потому еще, что не знаете, чьи они. А когда вам подскажут, ухватитесь, как тонущий за соломинку: «Это же Маркс ранний, несовершеннолетний, так сказать...»

Так вот, к вашему сведению, Маркс «поздний» не только не отказался от этих слов, а развил их: он предлагал, например, задуматься над осуществлением требования независимости пар­тийно-коммунистической печати от ЦК, - именно для того, чтобы объективнее, независимее, плодотворнее проводить коммунистическую же точку зрения, которая вовсе не есть истина в виде военного приказа, кстати, он и вас всех предусмотрел, когда сказал о точно таких, как вы: «Послушай их, так я не марксист...»

Ни одного вопроса нового не можете вы ни поставить, ни решить. Ведь ни единого проблеска, ни единого взлета своей собственной мысли, то излюбленной и выстраданной, то вдруг неожиданной и ошеломляющей! И неведомо вам возвышающее восхищение перед вдохновенной мыслью другого человека. Вмес­то этого вы знаете только то чувство, которое испытывал один пушкинский богач к «скрыпачу» на досуге. И это-то свое беспло­дие вы и выдаете за «верность принципам». Для вас, в сущности, и Мысль - «вредитель», и Мышление - «враг народа». Вы и марксизм весь хотели бы превратить в «зэка» и стеречь, охранять его, чтоб не сбежал. Вот единственное, на что вы способны, вот единственная ваша функция, единственное ваше «творчество»: охрана. Но теперь вы даже и тут иссякли. Подорван источник вашего пустоцветного процветания. Вам грозит идеологическая безработица, ибо ваша идеология - это феномен уникальный, мутант, загадка природы: расширенное воспроизводство беспло­дия, размножение интеллектуального импотентства.

Однако сколько при всем при том у вас еще энергии, вашей специфической энергии нелюбви! Мне порой ее даже жалко: сколь­ко же ее расходуется зря или во вред. А если бы рационально? Бросить бы ее всю на СПИД - не будет СПИДа. Но бросить ее на культуру - не будет культуры...