Дом Мира

После пребывания в Кемп-Дэвиде мы вернулись на два дня в Вашингтон. Состоялся ответный обед в нашем посольстве и подписание заранее согласованных двухсторонних документов. А 22 июня на президентском «боинге» Никсон с Брежневым отбыли в Калифорнию. Лететь предстояло несколько часов. Никсон предложил Брежневу воспользоваться президентской спальней на борту самолета, и тот, не скрывая радости, отправился спать. Никсон остался в салоне-гостиной.

Полет проходил над Гранд-Каньоном, одним из естественных чудес Нового Света. Когда мы подлетали к нему, Никсон сказал мне, что хотел бы показать Брежневу эту нерукотворную красоту природы. Я, разумеется, обратился к старшему адъютанту Брежнева, генералу Александру Рябенко, и тот нехотя пошел будить Генсека. Через некоторое время Брежнев присоединился к президенту в его салоне.

Пилоты специально снизили высоту полета и даже слегка накренили самолет на одно крыло, чтобы высокопоставленному гостю было удобнее смотреть в иллюминатор. Особых восторгов Брежнев не выказал и заметил лишь, что видел этот каньон в американских фильмах-вестернах, которые он очень любит, с их ковбоями, стрельбой и драками. Он даже вспомнил какой-то фильм, просмотренный им незадолго до визита, и, к моему удивлению, назвал имя Чака Коннорса, актера, исполнившего в нем роль главного героя. При этом Брежнев даже изобразил, как тот стреляет сразу из двух кольтов от бедра.

Мы приземлились на военной базе и уже оттуда вертолетом взяли курс на калифорнийскую резиденцию Никсона в Сан-Клементе. Дом Никсона назывался «Каса Пасифика», что с испанского можно перевести как «Дом Мира». Об этом не без гордости сообщил президент своему гостю.

Брежнев неплохо отдохнул в самолете и чувствовал себя довольно бодро. Погода стояла замечательная. Сразу же за территорией резиденции начинался спуск к океану, со стороны которого постоянно доносился мерный шум прибоя.

И этот президентский дом выглядел куда скромнее наших правительственных громад. Построен на испанский манер: четырехугольный, с внутренним двориком, усаженным цветами и низким кустарником.

Брежнева поселили в спальне одной из дочерей Никсона, спальню второй дочери заняли старшие адъютанты Генсека — Рябенко и Владимир Медведев. Мне выделили домик садовника. Его дверь открывалась в единственную комнатку, где стояли кровать, туалетный столик с зеркалом и узкий шкаф для одежды. К своей радости, в комнате я обнаружил телефонный аппарат прямой связи с Москвой. По такому же Брежнев разговаривал с Москвой из Канады. Эти аппараты устанавливались на всем пути нашего следования. Из любого места Брежнев мог связаться со столицей. И не только он, но и сопровождающие его лица. На таком порядке мы настояли заранее, потому что годом раньше, во время визита Никсона в СССР, по просьбе американцев подобные телефоны были установлены у нас.

В честь своего гостя Никсон устроил большой прием на лужайке, посреди которой располагался красивый бассейн. Среди приглашенных был будущий президент США Рональд Рейган. Присутствовали также местные политические деятели и бизнесмены. Но сильнее всего притягивала к себе взгляды довольно многочисленная группа кинозвезд из Голливуда. Каждый участник приема проходил мимо президента и его высокого гостя, приветствуя их и обмениваясь с ними короткими репликами. Переводил Брежневу мой коллега Вавилов. А я тем временем отводил душу, общаясь с моим любимым певцом Фрэнком Синатрой, с которым познакомился еще в 1959-м, в Голливуде, в дни визита Хрущева в США.