Взрыв в небе — срыв в Париже

Ничто не предвещало тогда, что ответному визиту американского президента в СССР не суждено состояться. Поездка Эйзенхауэра оказалась в одночасье отмененной в связи с полетом над нашей территорией американского самолета-шпиона «U-2» 1 мая 1960 года. Отношения с США в очередной раз испортились. По той же причине провалилось и Парижское совещание в верхах, на котором должны были обсуждаться основные международные проблемы, а именно: разоружение, отношения между Востоком и Западом, мирный договор с Германией и вопросы, связанные с прекращением испытаний ядерного оружия. Хрущев все-таки поехал в Париж, и одно предварительное заседание там состоялось 16 мая. Кроме Хрущева на нем присутствовали Эйзенхауэр, де Голль и Макмиллан.

Первым взял слово Хрущев и сразу же в решительных выражениях потребовал от Эйзенхауэра недвусмысленного и безоговорочного осуждения практики разведывательных полетов над советской территорией, а также извинения за такие полеты. Говорил резко, а в конце заявил, что без всех этих действий с американской стороны он продолжать свое участие в совещании не намерен.

Все сидели за большим круглым столом. Рядом со мной находился госсекретарь США Кристиан Гертер. Эйзенхауэр во время выступления Хрущева наклонился к Гертеру, и я услышал, как он сказал: «Я не вижу причины, почему бы и нам не выступить с заявлением такого рода». На что Гертер ответил: «Нет, нам не следует этого делать».

Американцы заявили, что программа разведывательных полетов выполнена и они их продолжать не будут. Но осуждения практики таких полетов и прямых извинений не последовало. По сути дела, на этом совещание закончилось. С тем мы и уехали из Парижа. Я, конечно, рассказал Никите Сергеевичу о том, услышанном мной, коротком диалоге между Эйзенхауэром и его госсекретарем.

Никита Сергеевич слегка кивнул и нахмурился.

Начался новый виток холодного отчуждения.