Прогулка в Крым

Утром Хрущев собрался на пляж, предложил мне составить ему компанию. Я, конечно, не отказался. Надо сказать, он очень любил плавать. Несмотря на свое грузное тело, легко и подолгу плавал своеобразным брассом. А если море штормило, перебирался в бассейн.

Пошли мы к морю. Плывем. Хрущев говорит:

— Слушай, я завтра собираюсь поехать в Крым. Там отдыхает президент Ганы Кваме Нкрума. Давай-ка со мной поедем. А оттуда я в Москву. И тебя захвачу. У тебя когда отпуск кончается?

Я отвечаю:

— Послезавтра мне уже надо быть на работе. Да и вещи все я оставил в Сухуми.

— Ну, я думаю, мы Андрея Андреевича уговорим, — заверил меня Хрущев. — Пару деньков добавит. А насчет вещей — дам команду, там все упакуют и привезут.

На том и порешили.

Но, узнав о поездке в Крым, неожиданно взбунтовалась жена: как это, мол, чужие люди будут собирать по всему номеру ее вещички!

Словом, пришлось мне самому нестись в пансионат, в спешке упаковываться и мчаться обратно, в Пицунду.

Хрущев решил отправиться в Крым морским путем. Потому что для него был построен какой-то новый катер, очень быстроходный и мощный, и он хотел его опробовать. Перспектива морской прогулки меня, конечно, обрадовала. Катер роскошный: белоснежный, с удобными каютами, обставленными мягкой мебелью, просторной палубой с шезлонгами и тому подобным.

Хрущев сказал, что до Сочи поедет на машине: по дороге собирается совершить «наезд» на какой-то колхоз, посмотреть новый санаторий. Он очень любил такие «наезды». Так что до Сочи, где была запланирована ночевка, мы плыли без Никиты Сергеевича, вместе с его маленьким внуком Ванечкой.

Хрущеву очень повезло, что не отправился с нами. Только мы вышли за пределы пицундской бухты, как появились белые барашки, а потом пошла сильная волна. Начало укачивать. Катер, сконструированный на базе торпедного, шел на высокой скорости, но это лишь усиливало болтанку. Маленькому Ванечке стало плохо. Как, впрочем, и моей жене. И ничем помочь нельзя было. Когда сошли с катера в Сочи, мои спутники были зеленого цвета.

В порту собралась толпа зевак: такого красивого катера никому не доводилось видеть. Да еще подъехало несколько «Чаек». Тоже невидаль для тех лет.

Мы отправились на сочинскую госдачу. Вскоре туда приехал Никита Сергеевич. Узнав о состоянии внука и моей жены, а также ознакомившись с прогнозом погоды, он решил отказаться от морской прогулки и вызвал спецсамолет. Я получил от адъютантов информацию, что в таком-то часу Никита Сергеевич ждет всех на ужин. Жена моя сказала, что даже думать о еде не может.

Вдруг через несколько минут раздается стук в дверь и входит Никита Сергеевич.

— Ну, где тут наша морячка? — спрашивает, улыбаясь.

— Никита Сергеевич, по-моему, я умираю, — отвечает моя жена.

Хрущев еще веселее:

— Ничего подобного. Считайте, что я вам даю приказ — подняться и через десять минут быть за столом. Обещаю, что все будет хорошо. Рюмочка коньяка с лимоном — и все образуется, вы меня еще благодарить будете.

Знаете, подействовало. Жена привела себя в порядок, поднялась, выполнила приказ насчет рюмочки с лимоном — и все как рукой сняло.

Да, действительно, такое не забывается: стук в дверь — входит Никита Сергеевич, приветливый, заботливый…

На следующий день уже самолетом мы отправились в Крым, в Ялту. Там, в Ореанде, нас поселили на так называемой первой даче. Первая — соответственно для первых лиц государства. Это был большой особняк сталинской архитектуры, пышно обвитый диким виноградом. Построили его давно. Сталин здесь никогда не бывал, потому что вообще не любил жить у моря. Все дачи, предназначавшиеся для него, даже в той же Ялте, как правило, строились в горах. А Хрущев, напротив, очень любил отдыхать именно у моря. Дача была трехэтажной, белокаменной, с несколькими верандами, на которых летом, в хорошую погоду, подавали обед и ужин.

Окна нашей спальни на третьем этаже выходили на небольшую террасу-солярий, где по утрам Хрущев вместе со своим инструктором делал зарядку. Ходил, приседал… Прямо как в санатории. Только что без аккордеона. Было, конечно, забавно смотреть на его фигуру в длинных синих трусах и майке. Никита Сергеевич исправно выполнял упражнения. Нашу дверь и окна прикрывала полупрозрачная сетка от насекомых, и он не замечал, как мы поглядываем на него.