В разных режимах

У Брежнева с Никсоном состоялась деловая беседа в домашнем кабинете президента, а затем Генсек отправился в так называемый Западный Белый дом, состоящий из комплекса сборных домиков, возведенного на свободной площадке после того, как Никсон стал главой государства. Там размещались все необходимые службы президента в дни его пребывания в Калифорнии. Там же Брежнев записал свое телеобращение. В одном или двух местах, читая текст, он оговорился, и пришлось эти отрывки зачитывать перед камерой повторно.

На семь часов вечера запланировали еще одну встречу, она должна была завершить переговоры двух лидеров. Но тут Брежнева окончательно сломила разница во времени, и он поручил передать Никсону, что просит перенести встречу на более поздний час. Передать эту просьбу президенту должен был Киссинджер, а к нему, соответственно, направили Добрынина. Как мы потом узнали от нашего посла, Никсон остался весьма недоволен, но деваться ему было некуда.

Таким образом, у меня образовалось свободное время. И очень удачно — американская охрана первых лиц США из «Сикрет-сервис» пригласила своих советских коллег в один из ресторанов городка Сан-Клементе, чтобы поужинать, а заодно послушать известного американского киноактера-комика Реда Скелтона. Тот слыл великолепным пародистом и шутником.

Брежнев спал, и я предложил Саше Рябенко съездить хоть на часок в ресторан, где гуляла охрана. Он согласился. Медведев остался, а мы поехали. Побыли там около часа, но, к сожалению, так и не дождались появления знаменитого актера.

Вернулись в резиденцию. Брежнев вышел из спальни после десяти вечера, и мы отправились в кабинет президента. Теперь уже Никсон выглядел усталым. Обычно он довольно рано ложился спать, и Брежнев явно выбил его из режима.

Заключительная беседа оказалась сложной — обсуждали положение на Ближнем Востоке. Брежнев безуспешно пытался убедить Никсона выработать единую линию поведения в отношении вопросов урегулирования проблем между Израилем и его арабскими соседями. Никсон на это не шел. Брежнев настаивал. Наконец Генсек оставил свои попытки уговорить президента и выразил большое разочарование. Помню, он даже бросил реплику, что в таком случае «уедет из Америки с пустыми руками». Впрочем, довольно быстро успокоился.

Было уже часа два ночи. Никсон, казалось, был еле живой от усталости. Но гость не собирался его покидать. Вдруг Брежнев, обращаясь в основном ко мне, сказал, что хотел бы вручить привезенные с собой подарки, в том числе и для жены Никсона.

— Нельзя ли прямо сейчас их вручить?

Я увидел в глазах Громыко ужас, но он промолчал. Тогда, наклонившись к уху Генсека, я стал его убеждать в том, что этого делать не следует, потому что жена президента давно спит. Брежнев взглянул на меня и спросил:

— А разбудить?

Но я довольно твердо повторил, что это невозможно.

Брежнев внял совету и унялся, хотя, по-моему, так до конца и не понял, почему это нельзя будить среди ночи женщину для такого прекрасного дела, как получение подарка.

На следующее утро Брежнев вручил-таки подарки Никсону и его жене. Он долго, как-то по-купечески, расхваливал купон (отрез ткани) изо льна с красивой ручной вышивкой. Купон предназначался Патриции. Из него можно было сшить замечательную кофточку. Преподнес он и другие дары.