Великий египтянин

Завершая главу об Алексее Николаевиче Косыгине, хотя его имя еще будет в различных контекстах упоминаться в дальнейшем повествовании, хочу рассказать об одном зарубежном государственном деятеле, знакомство с которым у меня началось при Хрущеве, а закончилось при Косыгине.

Речь идет о легендарном руководителе Египта, об одном из основателей Движения неприсоединения — Гамале Абдель Насере. Впервые он посетил нашу страну в 1958 году, вскоре после объединения под его руководством Египта и Сирии в одно государство — Объединенную Арабскую Республику (ОАР). Эта федерация просуществовала недолго, распалась через три года. Она и не могла быть прочной — из-за несовпадения интересов, культурных отличий и так далее. Даже арабский язык в этих странах разнится, в чем я убедился, познакомившись с работой наших переводчиков-арабистов, — те, кто проходил практику в советских посольствах в Сирии или Ираке, не находил полного языкового понимания в Египте. Немало было и других проблем. Следует отметить, что Египет сохранил название ОАР и после выхода Сирии из федерации. Отменено оно было лишь в 1971 году, вслед за кончиной Насера.

Итак, в 1958 году Насер прибыл в Москву в качестве президента ОАР. Его сопровождала очень большая делегация: два вице-президента, представлявшие собственно Сирию, шесть министров и многочисленная свита. Как и все тогдашние визиты, этот длился долго — с конца апреля до середины мая. Планировались масштабные по географии поездки по стране, которым тогда придавалось особое значение в плане пропаганды достижений социалистического строя.

Основными переводчиками на этих переговорах, конечно, были наши арабисты. Но когда речь заходила о поставке вооружений и затрагивались специфические вопросы, требующие использования определенной терминологии, отсутствующей в арабском языке, то переходили на английский. И тогда приглашали меня. В большинстве своем вопросы поставки вооружений обсуждались в очень узком кругу, чаще всего между Хрущевым и Насером. В качестве переводчика участвовал я в поездках высокого гостя и на подмосковную военно-воздушную базу в Кубинку, и в Военную академию имени Фрунзе, ездил и по стране. Насер по-английски говорил неплохо, хотя и с сильным акцентом. Правда, его английский ни в какое сравнение не шел, например, с блистательной английской речью Джавахарлала Неру.

В Кубинку Насера сопровождал маршал К. К. Рокоссовский, которым я восхищался, еще будучи мальчишкой. Когда мы ехали в машине, я во все глаза смотрел на кумира своего детства и с восторгом слушал его военные рассказы. Впрочем, и Насер в долгу не остался — тоже рассказал несколько историй, связанных с его собственной армейской карьерой. Он был в свое время полковником, получил военное образование в Англии. По сути дела, он и к власти пришел путем заговора группы военных — тайной организации «Свободные офицеры».

Помню, как по просьбе Насера ему устроили медосмотр в поликлинике Четвертого Главного управления при Минздраве СССР, находящейся на улице Грановского (ныне — Романов переулок), недалеко от Кремля. Опять же послали с ним меня, так как арабисты опасались, что они не справятся с медицинской терминологией. Я присутствовал при этом осмотре. Насеру сделали электрокардиограмму, прослушали его и так далее. Конечно, после этого он не мог относиться ко мне, как к лицу чисто служебному. И при всех последующих встречах, даже через годы, узнавал меня и тепло приветствовал. Наши врачи тогда его сочли практически здоровым, разве что в носу обнаружили полипы. Он был крепким мужчиной.

Насер всегда проявлял уважительное отношение не только к равным по положению, но и к младшим чинам. Был внешне исключительно любезен с людьми. Приведу один эпизод, который до сих пор вызывает у меня улыбку.

Хрущев всячески привечал Насера и старался установить с ним личные дружеские отношения. Был май, Никита Сергеевич пригласил Насера к себе на дачу, расположенную на Рублево-Успенском шоссе, познакомил со своей семьей. Они вместе отобедали, а потом Хрущев предложил поехать на спортивный праздник в Лужники. Насер, конечно, согласился, но сказал, что ему, как лидеру мусульманского государства, сначала следует посетить мечеть, поскольку была пятница (день всеобщей молитвы мусульман). При этом он заметил, что мог бы туда и не ездить, так как предпочитает больше времени проводить с Хрущевым, однако ради общественного мнения, не только в Египте, а и во всем исламском мире, он просто обязан там появиться. И добавил, что по обычаю, перед молитвой мусульманину полагается совершить омовение рук и ног, но чтобы ему, Насеру, не делать это в московской мечети, хорошо бы омыться на даче, после чего он отправится в мечеть, пробудет там минимально необходимое время, а потом вместе с Хрущевым поедет на стадион.

Хрущев согласился и дал указание горничной приготовить в ванной все необходимое для омовения. Насер, к своему большому удивлению, обнаружил, что ванна наполнена почти до краев. Горничная не была знакома с мусульманскими обычаями, не знала, что для ритуального омовения нужно совсем немного воды, и налила по-русски, от души. Горничная, конечно, расстроилась. Президент очень деликатно, по-доброму попросил ее успокоить.

Насера ожидал торжественный прием в единственной тогда московской мечети. Он принял участие в молебне и осмотрел мечеть. Несмотря на смешной казус с омовением на даче Хрущева, обычаи были соблюдены, и мусульманский мир увидел, что один из его лидеров свято соблюдает традиции и ритуалы ислама.