Ж. Делез: тело вместо идеи

Сократа и Платона заботила не "чашность" сама по себе. Их заботили прежде всего такие вещи, как Истина, Добро и Красота. И именно из этого вырос весь их идеализм, над которым потешались Диоген и стоики. Для циников, и Диогена в частности, важна была тоже не "чашность", а им было важно разрушить представление об абсолютном Добре, отнять у людей Идеал, или, иначе говоря, стереть всякую грань между Добром и Злом, Истиной и Ложью, Красотой и Безобразием.      Это и есть, собственно, то, что на современном языке называется цинизмом. Таким откровенным циником в новейшее время явился Ницше. Он пророк новой жизни за пределами культуры - "по ту сторону Добра и Зла". А потому он, наряду с Диогеном и стоиками, - любимый герой постмодернистов. И наоборот, Гегель в качестве правопреемника идеалиста Платона, - их главный противник. Отсюда же их сугубо отрицательное отношение к диалектике. Ведь главная форма диалектического мышления - это противоречие, предполагающее единство и борьбу противоположностей. Добро борется со Злом, Истина с Ложью, а Красота с Безобразием. И если этой борьбы нет, то нет и нравственности.      "Налицо, - пишет в связи с этим Ж.Делёз, - переориентация всей мысли и того, что подразумевается под способностью мыслить: больше нет ни глубины, ни высоты. Не счесть насмешек в адрес Платона со стороны Киников и Стоиков. И всегда речь идет о том, чтобы низвергнуть Идеи, показать, что бестелесное пребывает не в вышине, а на поверхности и что оно - не верховная причина, а лишь поверхностный эффект, не Сущность, а событие"³⁴. Место сущности занимает "событие". Постмодернисты стремятся уйти от классической терминологии. И это понятно, ведь если сказать не "событие", а "явление", то пришлось бы поставить вопрос о том, что является, то есть вопрос о сущности. Место идеального и материального у постмодернистов занимает "тело". Место отдельного и всеобщего у них занимает "сингулярность", а место истины и лжи - "смысл". "Смысл - пишет Делез, - это то, что выражается"³⁵. Иначе говоря, смысл - это то, что имеет место независимо от истинности и ложности.      В классической культуре смысл наших действий, мышления и речи неотделим от вопроса, истинны они или нет. Но в постмодернизме все выворачивается наизнанку. И самые интересные метаморфозы здесь происходят с телом человека. Ведь если есть только "тело" и его "поверхность", и нет ни глубины, ни высоты, то особое внимание, и это понятно, начинают привлекать всякие дырки на поверхности. И у постмодернистов мы находим целую анально-оральную метафизику. Пересказать ее крайне трудно, потому что здесь мы имеем выворачивание всех привычных слов и представлений. Вот пример. "Естественным продолжением оральности, - читаем мы у Делёза, - является каннибализм и анальность. В последнем случае частичные объекты - это экскременты, пучащие тело матери так же, как и ребенка. Частицы одного всегда преследуют другое, и в этой отвратительной смеси, составляющей Страдание грудного ребёнка, преследователь и преследуемый - всегда одно и то же. В этой системе рот-анус, пища-экскременты тела проваливаются сами и сталкивают другие тела в некую всеобщую выгребную яму. Мы называем этот мир интроецированных и проецированных, пищеварительных и экскрементальных частичных внутренних объектов миром симулякров"³⁶.      Иной читатель может подумать, что его мистифицируют, или что у него "крыша поехала". По большому счету это, наверное, так и есть. Но очевидное сознательное намерение и цель заключаются здесь в том, чтобы истребить последние остатки традиционных нравственных, эстетических и философских понятий. Отсюда совершенно ни на что не похожий язык: "Глубже всякого дна - поверхность и кожа. Здесь формируется новый тип эзотерического языка, который сам по себе модель и реальность"³⁷.      "Эзотерика" - это буквально то, что внутри. Эзотерическим знанием древние называли потаенное знание, знание недоступное для непосвященных. Здесь все наоборот: "эзотерическим языком" называется язык "поверхности" и "кожи". И не надо в словах искать потаенного смысла: язык сам по себе модель и реальность. То есть, кроме слов нет ничего на свете.      Понятно также, что если нет ни глубины, ни высоты, а есть только "тело", а у него "поверхность" и "кожа", то предметом нашего внимания окажутся не только дырки на "поверхности", но и некоторые, скажем так, неровности. Дело в том, что необходимым атрибутом человеческого тела является пол, то есть мужские и женские гениталии. И, таким образом, проблема "тела" здесь переходит в проблему сексуальности. Этой проблеме Делёз специально посвящает двадцать восьмую "серию" своей "Логики смысла", хотя об этом речь идет не только здесь.      Зигмунд Фрейд в свое время рассматривал всю человеческую культуру, с одной стороны, как результат "сублимации", то есть направления в иное русло сексуальной энергии, а с другой - как нечто "репрессивное" по отношению к проявлениям человеческой сексуальности. Понятие "репрессивной культуры" появилось в неомарксизме. Его не было ни у Фрейда, ни у Ницше, ни у Диогена-Циника. Но сама проблема пола и культуры и раскрепощения человеческой сексуальности у них уже имеется. Уже Диоген прилюдно делал то, что делать считается глубоко постыдным. Но Диоген считал всякий человеческий стыд ложным и подавляющим человеческое "естество": что естественно, то не позорно. Это и есть то, что называетсяцинизмом.

К НАЧАЛУ ПУНКТА