Вопрос 2. Немецкий романтизм. Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822).

Немецкий романтизм прошёл несколько этапов, и его развитие в основном закончилось к 1830 году, хотя творчество Гейне даже позднего периода – 50-х годов – осталось тесным образом связанным с романтизмом. Германия отставала в своём экономическом развитии от ведущих европейских стран. Страна была похожа на лоскутное одеяло: 360 кусочков (графств, княжеств) – и каждое со своими амбициями. Страна, не допустившая ни одной революции, болезненно реагировала на все чужие революции. Не будучи в состоянии что-то изменить, передовые умы Германии совершали революционные перевороты в области умственных знаний, философии, музыки, поэзии.

Жизнь и творчество Гофмана – одна из сложных и интересных страниц литературы романтического периода. К его творчеству ни одна эпоха не относилась с безразличием: его или страстно принимали, или отвергали.

В новелле «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер», всё заострено до предела, до трагической беспощадности. Повествуется о некоей стране, где правитель не стеснял свободы своего народа. Страна процветала, и поселилось в ней множество фей и волшебников, которые, как известно, обожают свободу. Они одаривали князя, как могли, но от смерти защитить не сумели. Сын князя, Пафнутий, одолеваемый модными веяниями рационализма, запретил все свободы и изгнал всех фей, и только фея Розабельверде и волшебник Альпанус остались, пожалев бедных людей княжества, откуда была изгнана сказка и всякие фантазии, где даже природу изучали по жареным гусям. Но они вынуждены были скрываться. Фея стала называться «фрау Розеншён» и возглавила приют для благородных девиц. Иногда они с волшебником одаривали людей чудом. Так случилось и с бедной женщиной, крестьянкой Лизой, всю жизнь прожившей в страшной нищете. Её сынок, вымоленный у Бога, оказался мерзким уродцем, как бы символизирующим самую суть беспросветной жизни своих родителей. Когда однажды мать заснула у дороги, её увидела фея и, пожалев, наделила маленького уродца тремя золотыми волосками, которые начали творить невиданные чудеса. Всем стало казаться, что ребёнок – красавец и умница. Только бедная мать ничего подобного увидеть не могла, она не была подвержена магии золотых волосков. Уродца Цахеса увозят ко двору, где вскоре делают министром, приписывая ему всё хорошее, что совершил кто-то. Все восхваляют Цахеса, первые красавицы предлагают ему руку и сердце и даже князь начинает себя чувствовать в своих владениях неуютно.

Но живёт в княжестве поэт Бальтазар. Он влюблён в прекрасную Кандиду и не может вытерпеть происходящего, поскольку видит истину, да к тому же у него Цахес отбирает любимую. Бальтазар разыскивает волшебника Альпануса, и тот разгадывает секрет Цахеса. Когда народ, которому тоже открылась истина, начинает бунт и золотые волоски наконец вырваны, все ужасаются своей слепоте. И забытый всеми уродец тонет в серебряном ночном горшке.

Однако это ещё не финал произведения. Бальтазар, по всем законам сказки, женится на прелестной Кандиде и получает в дар от Альпануса поместье и средства к существованию – иначе как же обрести счастье в мире, где всего три золотых волоска одурачили целое княжество? Ирония Гофмана на этом не заканчивается. Возлюбленные получили ещё и такие дары: фея преподнесла ожерелье, которое избавляло Кандиду от досады на мелочи житейские, вроде неудачного банта на платье. На огороде у влюблённых овощи будут поспевать раньше, чем во всей округе, горшки на кухне никогда не перекипят, на мебели никогда не будет пятен, стёкла не будут биться, во время стирки всегда будет хорошая погода.

Вот так из великолепной сказки писатель переселяет своих героев в мещанский мирок, так как в реальном мире даже самая возвышенная мечтательница вынуждена волноваться из-за пятна на одежде, и без огородника не прожить, и бежать от прозы жизни к феям невозможно. Да и феям приходится возглавлять приют для бедных. В мире буржуазного рационализма сотворить истинную сказку даже они не могут, как не могут предвидеть, к каким последствиям приведёт их дар в виде трёх золотых волосков. Сказка не нужна этому абсурдному миру, где сама любовь преобразилась до неузнаваемости и то отдаётся позолоченному уроду, то награждается не возвышенными делами, а поместьями, огородиками, верёвочками, на которых хорошо сохнет бельё.