I. Африка после окончания Первой мировой войны

До сравнительно недавнего времени в Европе было принято игнори­ровать африканскую историю — многие полагали, что ее и не сущест­вует. Тем не менее Африка — это особый мир, это множество народов и культур, общественных структур и религий, совершенно различных по своему духу. И в Африке была своя история, не раз там возникали и рушились крупные государства, хотя, разумеется, в этом была своя специфика. В широком смысле Африку можно разделить на два реги­она: Северную и Тропическую.

Северный край Африканского континента стал частью арабо-ислам-ской цивилизации. Там всегда сильнее проявлялось тяготение к Ближ­нему Востоку, чем связи с остальной частью Африки. Традиционные общества опирались на собственный сильный религиозно-цивилизо­ванный фундамент — еще в Средние века в Северной Африке господ­ствовала исламская Османская империя.

Однако с конца XIX — начала XX в. европейцы навязывают свое господ­ство посредством установления протекторатов, неравноправных догово­ров, военных соглашений и прямой аннексии, открывая пути проникно­вения новой цивилизации. Перед народами стоял своего рода выбор, что и нашло отражение в борьбе реформаторов и традиционалистов.

Южнее Сахары, в Тропической Африке, не было выбора между мо­дернизацией и традиционализмом. Можно было либо оставаться на уровне первобытности, либо заимствовать европейские новшества, развиваться, хотя это и вело к колониальной зависимости.

К началу Первой мировой войны большая часть Африки была по­делена между европейскими державами. Независимой, по существу, ос­тавалась Эфиопия, которая, в отличие от большинства стран Африки, имела свой цивилизационный фундамент — православие.

В середине XIX в. в Западной Африке потомки рабов, когда-то пе­реселенных в Африку, основали Либерию. Полунезависимыми были Египет и Южно-Африканский Союз. Остальная часть Африки была ко­лониальной.

Франция имела самую большую по территории колониальную сис­тему в Африке — 43% территории. Помимо господства в странах Магриба (Марокко, Алжир, Тунис), в Тропической части континента были две главные французские колонии.

Французская Западная Африка возникла в 1904 г. и включала в себя территории 8 стран (Французская Гвинея, Берег Слоновой Кости, Верх­няя Вольта, Дагомея, Мавритания, Нигер, Французский Судан и Сене­гал). Административным центром ее был Дакар.

Другая колония — Французская Экваториальная Африка — была со­здана в 1910 г.; в нее входили Габон, Чад, Французское Конго и Убанги-Шари. Столицей был Браззавиль.

В Восточной Африке Франция владела небольшой территорией Французского Сомали и Коморскими островами. В годы Первой ми­ровой войны она захватила огромный остров Мадагаскар.

Кроме того, на бывшие германские колонии был выдан мандат Лиги Наций: Франции досталась большая часть Камеруна и половина Того.

Французская колонизация велась в трех направлениях: с севера на юг (от Марокко), с запада на восток (от Сенегала) и с юга на север (от Конго).

Владения Англии в Африке охватывали 38% территории. На западе она имела две небольшие колонии — Гамбию и Сьерра-Леоне, старей­шую колонию Золотой Берег (Гану) и самую крупную страну в Афри­ке по численности населения — Нигерию. Последняя была создана буквально накануне войны, в 1914 г.

Но главный район английской колонизации был на юге: помимо позиций в Южной Африке (Южно-Африканский Союз — британ­ский доминион), англичане основали самоуправляющуюся «белую колонию» — Южная Родезия и четыре протектората (Басутоленд, Свазиленд, Бечуаналенд и Северная Родезия).

На востоке Африки Судан управлялся англо-египетским кондоми­ниумом с 1899 г. Правда, в 1936 г. был заключен новый договор, кото­рый расширил полномочия Египта, но все же английское правитель­ство стремилось закрепиться в Судане. Кроме того, в восточной части Африки у Англии были два протектората: Ньясаленд и Британское Сомали и колония Британская Восточная Африка, состоявшая из Ке­нии и Уганды.

После войны Англия получила мандат Лиги Наций на управление бывшей германской Восточной Африкой (Танганьикой), а также по­делила территории в Западной Африке (Того и Камерун) с Францией.

Еще одна бывшая германская колония — Юго-Западная Африка (Намибия) была передана под управление Южно-Африканского Со­юза, британского доминиона. Под мандат других стран перешли все владения Германии, общей площадью 2,5 млн. км² и с населением 13 млн. человек. Бельгия также получила мандат на бывшие герман­ские территории Руанду и Урунди; к тому же она управляла огромной территорией в центре Африки — Бельгийским Конго.

Старейшей колониальной державой в Африке была Португалия (Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау). Ряд небольших территорий име­ла Испания (Испанская Сахара, Испанская Гвинея, остров Фернандо-По, Испанское Марокко). Накануне войны приступила к созданию своей колониальной империи и Италия — она обосновалась в Сома­ли, Эритрее, стремилась закрепиться в Ливии.

Что побуждало европейцев к захвату колоний? Очевидно, не толь­ко стремление отхватить себе побольше территорий, хотя и это имело место. В Африку их привлекали ресурсы: в XVIII в. — рабы; с XIX в. — ископаемые ресурсы (редкие и цветные металлы, драгоценные кам­ни); в XX в. -— сельскохозяйственные продукты (кофе, какао-бобы, хлопок, арахис, бананы, ананасы) и дорогостоящая древесина.

Только в начале XX в. началось интенсивное освоение внутренних районов: создавались европейские поселения, плантационные, фер­мерские хозяйства, развивалось горное дело, вводилась система де­нежного налогообложения. Местное население с трудом воспринима­ло новшества, даже в быту: необходимость регулярно трудиться, соблюдать дисциплину, строго выполнять свои обязанности и т. д.

В Африке строились объекты инфраструктуры: железные дороги, порты, система связи, а также административные учреждения евро­пейского типа, школы, больницы. Через миссионерство распростра­нялось христианство.

Казалось бы, за десятилетия колониализма наметилась тенденция к модернизации Африки, к проникновению европейских элементов в традиционное общество. Внешне это выглядело именно так:

а) в экономике создавался сектор, связанный с внешним рынком, производивший экспортные сельскохозяйственные культуры, обслуживавший нужды африканских территорий в промышленных товарах;

б) в социальной сфере появились квалифицированные кадры из местной африканской элиты, получившие европейское образование, занимавшие постепенно посты в колониальном аппарате;

в) в политической сфере насаждались европейские выборные институты, органы власти, возникали политические ассоциации по типу европейских партий;

г) в сфере культуры европейские языки стали языками общения образованной части населения, было воспринято западное законодательство, христианская религия; многие африканцы стали приобщаться к западной культуре, получать образование в Сорбонне, Оксфорде и Кембридже.

Однако это были лишь внешние признаки, часто камуфлирующие истинную ситуацию.

В экономике по-прежнему большинство населения было занято в традиционном укладе, вело примитивным способом сельское хозяй­ство, практиковало ремесленные промыслы, отходничество — многие даже не обладали навыками регулярного интенсивного труда.

3 социальной сфере сохранилась старая структура (большая семья, кланы, общины, племена), существовала прежняя иерархия местных вождей и князьков, сложная система межклановых и межплеменных отношений, рабство; высок был авторитет местных знахарей и жрецов.

В политической сфере, даже там, где возникали новые политические институты, происходило это на базе старой социальной системы — до­минировали в них вожди, жрецы и другие прежние авторитеты.

В сфере культуры достижения тоже зачастую были чисто внешни­ми: христианство воспринималось формально, в сознании и поведе­нии местного населения по-прежнему доминировали традиционные культуры и примитивные представления. Тем более в социальном по­ведении, в быту африканцы руководствовались не столько постулата­ми христианства, сколько обычаями и традициями своих народов.

Таким образом, достижения европейской колонизации имели лишь ограниченный характер. Их не удалось обратить в тенденцию постепенного восприятия Африкой стандартов западной цивилиза­ции, хотя иногда это и выглядело таким образом. Многие традиции прошлого, прежде всего общность, тянули Африку назад. Структу­ры приспосабливались, страшно сопротивляясь новому, тому, что на­рушало привычный уклад их жизни.

ІІ. Особенности политики метрополий в Африке

Первая мировая война повысила заинтересованность метрополий в своих африканских колониях. Начали интенсивно эксплуатироваться природные ресурсы, кое-где даже развивался производственный потенциал. Сотни тысяч африканских солдат приняли участие в боевых действиях на фронтах (только Франция мобилизовала свыше 250 тыс. солдат в своих колониях).

Это имело важные последствия для активизации местной афри­канской элиты: повсюду возникают разного рода «землячества», эт­нические ассоциации, культурно-просветительские общества и про­чие центры националистической направленности. Африканская интеллигенция группируется вокруг редакций газет, издательств, вы­борных городских муниципалитетов.

В 1920-е гг. появляются первые в Африке политические партии: в 1920 г. — Африканский национальный конгресс (ЮАС), в том же го­ду — Национальный конгресс Британской Западной Африки, в ан­глийских колониях Восточной Африки создаются «ассоциации благо­состояния», Ассоциация африканцев Танганьики и т. д. Эти партии стремились смягчить колониальный режим, ослабить налоговое бре­мя, создать африканцам более благоприятные условия для получения образования и профессиональной карьеры. Этому же содействуют первые африканские профсоюзы.

Важную роль сыграли и так называемые Панафриканские кон­грессы. Еще в 1900 г. в Лондоне состоялась 1-я Панафриканская конференция, а в 1919 г., в период работы Парижской мирной кон­ференции, состоялся 1-й Учредительный конгресс Панафриканского движения. Впервые были выдвинуты не только конкретные требова­ния (отменить телесные наказания, расовую дискриминацию местно­го населения, использование принудительного труда в колониях), но и ставилась стратегическая задача: привлекать африканцев к управле­нию делами колоний, развивать политические институты, необходи­мые для достижения в будущем независимости.

Хотя на последующих конгрессах, которые проводились в 1920-е гг., ведущую роль играли негры из США и Вест-Индии, это активизирова­ло национальное самосознание в самих африканских колониях. Лиде­рами Панафриканского движения в то время являлись Уильям Дюбуа («отец панафриканизма») и Маркус Гарви.

Последний видел выход в поощрении переселения американских негров в Африку и требовал в этой связи, в частности, присоединить Бе­рег Слоновой Кости и Сьерра-Леоне к Либерии, предлагал лишить Ан­глию и Францию мандатов на управление африканскими колониями. Панафриканисты проповедовали и теорию расовой исключительности негритянских народов, идеи «негритюда» и «африканской личности».

Одной из форм национализма в Африке стало так называемое аф­ро-христианское движение. В 1926 г. была основана «Ассоциация выходцев из Экваториальной Африки» во главе с Андре Гренаром Матсуа — эта организация использовала формы гражданского неповиновения, предлагавшиеся индийцем М.К. Ганди. В Бельгийском Конго в 1920-е гг. резко активизировалась секта Симона Кимбангу, проповедо­вавшая «богоизбранность африканцев». Ее последователи часто при­бегали к насильственным действиям против христианских миссионе­ров. В зонах, где господствовал ислам, движение против европейских колонизаторов часто проходило под лозунгами «джихада» — борьбы с «неверными».

Политика метрополий по отношению к своим африканским коло­ниям должна была постепенно формировать там политические ин­ституты, действующие на основе демократической процедуры, т. е. по европейским принципам. Подобная адаптация Африки шла с трудом, медленно и неравномерно — все зависело от регионов.

В большинстве своих колоний Англия долгое время проводила поли­тику «косвенного управления», т. е. стремилась опираться на традицион­ные социальные структуры, на племенных вождей, хотя и имелись соб­ственные английские губернаторы. Административный контроль над территориями передавался англичанами местным вождям, согласно «Закону о туземных властях» 1907 г. Но верховная власть все же находи­лась в руках английских резидентов. Они же контролировали и деятель­ность «туземных судов» на основании закона от 1913 г.

Постепенно политика менялась. В английской колонии Золотой Берег (Гана) и на других территориях были сформированы выборные Законодательные собрания. Число африканцев в них постоянно уве­личивалось, их полномочия расширялись. Англичане говорили о сво­ем намерении приучать африканцев к демократическому самоуправ­лению, отталкиваясь от привычных для них форм.

Появившиеся затем Исполнительные советы при губернаторах ан­гличане подчинили Законодательным собраниям. В них назначались и африканцы. Впоследствии они даже стали назначаться губернатора­ми на должности премьер-министров. На следующем этапе, с предо­ставлением независимости, должны были упраздняться и посты гу­бернаторов — африканцы становились президентами. Такова в общих чертах политика англичан в развитии системы управления в своих аф­риканских колониях.

Франция с самого начала придерживалась несколько иной полити­ки: она стремилась к адаптации местного африканского населения, приобщению его к французской культуре. В колониях внедрялся французский язык, проводилась большая работа миссионеров среди населения, вводились системы образования и здравоохранения по европейским образцам, представители племенной аристократии обуча­лись в Сорбонне.

Создавалась система прямого административного управления: в ко­лониях воспроизводились чиновничьи структуры по образцу Фран­ции. Постепенно шла замена людей в этом аппарате на подготовлен­ных в лучших университетах Запада африканцев.

Некоторым африканцам предоставлялась возможность стать пол­ноправными гражданами. По закону «О натурализации» 1912 г., для этого требовалось прослужить на французской службе не менее 10 лет, уметь читать и писать, а также располагать средствами к существова­нию — таковых к концу 1930-х гг. во французских колониях было 80 тыс. человек. Таким образом французы надеялись со временем адап­тировать африканское население, превратив его в лояльных подданных Франции. Отдельные категории населения африканских колоний по­степенно получали право избрания в органы местного самоуправления и даже право направлять своих представителей во французский парла­мент (Сенегал получил такое право еще в 1848 г.).

Подобная же система, с еще более явной целью — скорейшей ас­симиляции африканского населения, проводилась в колониях Порту­галии. Она могла опираться там на многочисленных португальских колонистов и их организации. Местные же жители были разделены на две категории: «цивилизованных» и «нецивилизованных». Причем процесс «цивилизации» строго отслеживался; были даже разработаны своеобразные критерии принадлежности к «цивилизованной» катего­рии: знание португальского языка, исповедование христианства, «хо­роший характер»; африканец должен был иметь «хороший доход», платить налоги, нести службу в администрации или в армии, «вести португальский образ жизни».

Впрочем, процесс «португализации» шел медленно: накануне Вто­рой мировой войны в Анголе к категории «цивилизованных» относи­лись 24 тыс. африканцев, в Мозамбике — лишь 1,8 тыс. В 1920-е гг. Португалия в своих колониях способствовала переходу к товарному хозяйству, требуя уплаты налогов в денежной форме. Широко исполь­зовались также системы принудительной контрактации рабочей силы.

Наиболее жесткую по отношению к местному населению полити­ку проводила Бельгия в Бельгийском Конго. Эта гигантская страна, на­селенная различными народами, управлялась с 1908 г. бельгийской гражданской администрацией во главе с генерал-губернатором. Там широко использовался принудительный труд, высокой была смерт­ность среди африканцев — за первые 20 лет. ХХ в. население сократи­лось более чем вдвое.

Незадолго до Первой мировой войны в одной из провинций Кон­го — Катанге была начата добыча меди, благодаря чему Катанга в 1920—1930-е гг. стала много богаче, чем вся остальная часть Конго. Но это мало заботило бельгийцев — основные усилия их были на­правлены на интенсивную эксплуатацию природных ресурсов.

Экономическому благосостоянию африканцев уделялось мало внимания. Никакой политической деятельности в Конго не разреша­лось, системы образования и здравоохранения были в зачаточном со­стоянии. Образование выше начального считалось недопустимым для африканцев. Передача власти в руки местного населения не входила в планы бельгийцев, поэтому не предпринималось каких-либо шагов для обучения даже элиты.