Предпосылки свержения самодержавия.

В 1894 г. умер Александр III и на престол вступил Николай II. Либеральные круги надеялись, что с новым царствованием изменится и политика правительства. Оживился «земский конституционализм», последовали обращения губернских земств к императору. От Николая II ждали даже не конституции, а прекращения реакции и возвращения к либеральной программе. Шли прошения от дворянства, купечества, городских дум и земских собраний.

Земства ратовали за «единение царя с народом» путем «доступа голосов земств к престолу». Они писали о «желательности доверия власти к общественным учреждениям и совместной работы правительства и общественных сил», при этом никто ни говорил об изменении существующего государственного строя. Но в то же время становилось все более очевидным, что сохранение монархии без реформы системы управления, при которой царский двор фактически заменял правительство, был и законодательной, и исполнительной властью, невозможно. Поэтому все время возникал вопрос о введении каких-то хотя бы законосовещательных органах.

Все надежды были рассеяны в первой же публичной речи Николая II 17 января 1895 г., обращенной к представителям дворянских обществ, городов, казачьих войск, прибывших на его бракосочетание с Александрой Федоровной. На обращение Тверского земства, в котором была выражена робкая надежда, что «право отдельных лиц и права общественных учреждений будут незыблемо охраняемы», последовала достаточно резкая отповедь: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял их мои предки».

В 1895 г. Николаю II была переделана записка недавно умершего Н.Х. Бунге, значительная часть которой была посвящена преобразованиям системы гос.власти. Он, в частности, предлагал ежегодно вводить в Госсовет двух представителей от дворян и земских учреждений, привлекать экспертов с совещательным голосом и, хотя не ставил прямо вопроса объединенного правительства, считал необходимым обсуждать законопроекты в Совете министров. Он также рекомендовал создание некоего губернского совета из представителей Министерства внутренних дел, военного, финансов, государственного контроля, земских и городских учреждений и сельских сходов, т.е. создать объединенное правительство на губернском уровне и урегулировать соотношение местного и государственного начала в развитии государства. Этот проект также был отвергнут.

Между тем вопрос становился все более насущным. Жизнь шла вперед, а административное управление оставалось неизменным, что обостряло нараставший кризис самодержавия. Витте, министр финансов и будущий премьер-министр, считал, что общественное движение достигло того уровня, когда его уже невозможно остановить. Витте прямо указывал на незавершенность реформ 60-х гг. как причину кризиса: «Здание построено, а купол остался нетронутым» и подчеркивал, что на Западе самоуправление победило единовластие, поэтому необходимо в губерниях создать хозяйственную систему более совершенную, чем земская, а нынешнее правительство неспособно «держать организацию своей администрации на высоте современных нужд». Он видел в реформе управления, допуске к участию в нем общества, возможность предотвратить революцию.

Но позиция императора была иной. И хотя доверие к власти еще не было исчерпано, и она могла более или менее безболезненно реформировать управление. Однако «хозяину земли русской», как называл себя Николай II во время переписи 1897 г., не хватало прозорливости, чтобы понять необходимость перемен, и воли для их осуществления.

В 1903 г. царь опубликовал Манифест «О предначертаниях и усовершенствованию государственного порядка», который однако никаких радикальных мер не провозглашал. Говорилось лишь о неуклонном выполнении уже действовавших законов и предусматривалась реформа местной администрации. Тем не менее опубликование манифеста в какой-то степени открывало путь для реформ управления. Была создана комиссия под руководством Плеве, которой предстояло определить способы губернского делопроизводства в едином центральном органе. На ее первом заседании было объявлено, что русское законодательство признавало за губернатором право надзора, в то время как следовало бы «усилить его распорядительную власть, приблизить его роль к типу губернатора екатерининского времени». Теперь это декларировалось как главная задача реформы.

Под руководством Плеве была также создана и редакционная комиссия по пересмотру законодательства о крестьянах. Работа комиссии началась с предложения о реорганизации Крестьянского банка, который должен был препятствовать созданию крупных хозяйств, приближающихся к фермерскому типу, для чего не допускать сосредоточение в одних руках более 150 десятин, т.е. введения в крестьянском хозяйстве «личную собственность».

Однако даже рьяные противники реформ понимал, что грядут перемены. Россия являлась абсолютной монархией, не имевшей единого, коллективного правительства и одной из причин этого было превращение управления государством в «семейное дело» Романовых. Видное место занимала, «великокняжеская номенклатура». Великие князья занимали ведущие посты в военном ведомстве и других сферах. Александр Александрович возглавлял морское ведомство, Сергей Александрович занимал пост московского генерал-губернатора, Владимир Александрович командовал гвардией и был президентом Академии художеств. Все это препятствовало созданию единого, коллегиального правительства.

Царь и его окружение рассматривали Россию как свою вотчину и не были заинтересованы ни в упразднении сословности, ни в разделении властей. Позже Николай II вынужден был пойти на создание единого правительства во главе с премьер-министром для координации деятельности министерств и на привлечение представителей населения для участия в законодательной деятельности.

Но это не спасло положения. При отсутствии главы правительства каждый министр вел свою линию, подчас противоречившую линии другого министерства. Комитет министров реально был лишь высшим цензурным органом. Между тем радикальная модернизация управления настойчиво диктовалась и возросшей ролью государства в экономической жизни, и промышленным подъемом, и изменениями в обществе, например, появлением на политической арене новых политических партий.

Место в правительстве того или иного министра в первую очередь определялось расположением царя и близостью ко двору. Был создан огромный бюрократический аппарат. На протяжении XIX в. чиновничий корпус увеличился в семь раз и к началу XX в. насчитывал 385 тыс. чиновников. Среди высшей бюрократии и верхов губернской администрации преобладали помещики-землевладельцы.

На рубеже веков уже нельзя было игнорировать происшедшие перемены и возросшую социальную напряженность в обществе. Модернизация системы управления стала и необходима, и неизбежна. Самодержавие и властная элита консервативного направления постепенно теряли своих сторонников. Одновременно усиливалось не только либеральное движение, но и политическими группировками радикального направления. Неслучайно в этот период зародились первые партии социалистической ориентации, в программных документах которых шла речь не о реформировании политической системы России, а об уничтожении самодержавия.

Нельзя не вспомнить и о притязаниях буржуазии, политическое влияние которой в начале столетия совершенно не соответствовало ее экономической мощи. И если раньше разбогатевшие купцы и предприниматели видели для себя выход в том, чтобы правдами и неправдами «попасть в дворяне», то в начале XX в. российская буржуазия впервые заявила о претензиях на участие в политической жизни и государственном управлении в собственном статусе.