Царь Дмитрий Иванович (Лжедмитрий I)

Самозванец оказался незаурядным, сведущим, умным, ловким авантюристом, сумевшим уловить общественные настроения и «поймать свою фортуну». Ведь в доказательство своего царского происхождения он не привел ничего, кроме наивного рассказа о том, как некий монах узнал в нем царского сына «по осанке и героическому нраву». Но массе людей, изверившихся в Борисе, и этого было вполне достаточно! До своего побега в Литву в 1602 г. Отрепьев был близок к семье Романовых. После пострижения в монахи он служил дьяконом кремлевского Чудова монастыря, работал в канцелярии патриарха Иова (вот отчего, захватив власть, он предписал в первую очередь свести Иова с престола и отправить его в ссылку). Словом, Гришка Отрепьев вполне постиг «московские обхождения» и действовал наверняка. Как писал знавший его француз Жак Маржерет, Лжедмитрий «был честолюбив, намеревался стать известным потомству». И этого он таки добился!

В солнечный теплый день 20 июня 1605 г. радостные толпы москвичей с крестами, иконами, хлебом и солью встречали «царя Дмитрия», окруженного польской охраной. Он пел с народом молебны на Лобном месте, а потом торжественно въехал в Кремль. Тут он тотчас совершил одно из своих первых злодеяний: надругался над дочерью Бориса царевной Ксенией, а потом велел постричь ее в монахини.

На троне самозванец оказался неплохим правителем, он быстро и толково решал дела. Сразу же он помиловал и возвратил из ссылки многих противников Годуновых, в том числе и Филарета Романова, поставленного им митрополитом Ростовским. Новый царь был ласков с народом, обещал править не суровостью, а милосердием и щедростью. Он усердно молился в кремлевских соборах. Москвичи с восторгом встречали Лжедмитрия, который сразу же сумел им понравиться. Он обещал никого не казнить, в Кремле громко рыдал над гробом «батюшки» Ивана Грозного, позже за городом встречал возвращенную из ссылки «матушку» – инокиню Марфу (Нагую). После тайного и наверняка циничного разговора с самозванцем она приняла участие в постыдном представлении – оба, обнявшись, плакали на глазах народа, умиленного трогательной встречей «матери» и «сына». А потом Гришка шел пешком возле кареты Марфы до самого Кремля.

Вместе с тем бояре быстро поняли, что имеют дело с удачливым проходимцем, и никаких иллюзий относительно его истинного происхождения они не питали. Поэтому Лжедмитрий рано столкнулся с боярской оппозицией и вскоре уже приговорил одного из лидеров недовольных, боярина В. Шуйского, к смерти, хотя в последний момент заменил казнь на эшафоте ссылкой, а потом и вообще помиловал Шуйского с родственниками. Возможно, тут самозванец не проявил достаточной твердости и тем самым невольно усилил позиции своих родовитых врагов – позора публичной казни Шуйский, стойко державшийся на эшафоте, ему никогда не простил.