Тухачевский и другие военные

Закрытым был процесс над руководством Красной армии. 11 июня 1937 г. маршала М. Н. Тухачевского и еще семерых военачальников из так называемой «антисоветской троцкистской военной организации» приговорили к расстрелу за намерение «ликвидировать Советский Союз и восстановить в СССР ярмо помещиков и капиталистов», убить руководителей партии и «продавать врагам военные тайны». Затем репрессировали маршалов В. К. Блюхера (1938) и А. И. Егорова (1939), участвовавших в расправе над Тухачевским, а также десятки других высших военных чинов. Судили их тайно и, скорее всего, формально. Все они шли по стандартным обвинениям в заговоре и шпионаже. Известного «героя Гражданской войны» командарма П. Е. Дыбенко, чье невежество и бездарность были всем известны, обвинили в шпионаже в пользу США. И ему не помогло даже простодушное признание в письме Сталину: «Я не был ни одной минуты наедине с американцами. Ведь я американским языком не владею». Из 85 членов Военного совета при наркоме обороны пятеро покончили с собой, 76 репрессированы, из них двое умерли в тюрьме, а 66 расстреляны.

Расправы над высшим офицерским составом были частью общей чистки армии. Тогда же шли массовые увольнения из армии офицеров, треть из которых арестовали и репрессировали. С 1 марта по 1 ноября 1937 г. из армии вышвырнули 10 844 лейтенанта и 3788 капитанов, а до 1 марта 1938 г. – 21 268 человек (из них 17 413 – по политическим мотивам, в том числе репрессировали из них почти треть – 5329 человека).

По мнению большинства историков, Тухачевский и ряд крупных военных чинов РККА пали жертвой тонко продуманной провокации германских спецслужб, подбросивших чехословацкому президенту Э. Бенешу фальшивые бумаги с подделанной подписью маршала, якобы сотрудничавшего с германским Генштабом. В январе 1937 г. Бенеш передал их Сталину, что и положило начало террору в отношении командования армии, где якобы обосновались предатели, готовившие «военно‑фашистский заговор». Показания о заговоре следователи выбивали из людей всеми средствами. С 1937 г. решением ЦК ВКП(б) были разрешены пытки («применение физического воздействия»), в 1939 г. это решение было подтверждено. Но и само заключение уже становилось страшной пыткой. В марте 1939 г. в жалобе на имя Сталина старший лейтенант С. Б. Торговский писал: «Камера была маленькая, в которой сидело по расчетам устройства только 12 человек, а нас согнали как баранов 90 человек, повернуться было трудно, люди падали в обморок, теряли зрение… сидели в чем мать родила… Люди были рады содрать с себя кожу, лишь бы легче было бы… Я видел, как во время оправки часовые и конвоиры били людей прикладами, толкали людей прямо в испражненные места и люди пачкались, иначе – с людьми обращались очень зверски, чего я не ожидал и никогда не думал».

Страшны были допросы по ночам с помощью «конвейера», когда сменявшие друг друга следователи не давали человеку заснуть сутками, слепили его ярким светом, держали «в стойке» и при этом зверски избивали или травили собаками. Капитан Д. Н. Нешин в письме к Мехлису писал, что ему устраивали «джаз» (или, по другим показаниям, «футбол»): ставили в центр круга из 18–20 сотрудников НКВД и били ногами и кулаками, перебрасывая его от одного к другому, как мешок с шерстью.

Упорствующих шантажировали расправой с семьей, обещали подвергнуть пыткам жену, детей – для НКВД не было ничего святого. Страшна судьба женщин, попавших в пыточную камеру. «Женщины, – сообщал свидетель, – даже в женских камерах с женщинами стеснялись говорить о безобразных действиях с ними следователей.»

Пытки применялись и к высшим чинам армии. Следователь Головлев в 1955 г. показал: «Блюхера я видел дважды, 5 и 6 ноября. Он был невероятно сильно избит. Все лицо у него представляло сплошной синяк и было распухшим. Допрашивал его Иванов с участием Берии… Я спросил у Иванова, будучи поражен видом Блюхера, – было такое впечатление, будто он попал под танк: „Что это значит?“ Иванов мне ответил: „Ему здорово попало“». Маршал (еще не лишенный высокого звания!) даже не дожил до суда. Его забили до смерти, и он умер в мучениях 9 ноября 1938 г. А на деле Тухачевского, под смертным приговором которого раньше подписался Блюхер, до сих пор сохранились следы крови пытаемого полководца.