Сталин и Гитлер

В конце 1940 г. СССР заявил Германии о своем желании войти в только что образованный Тройственный пакт Германии‑Италии‑Японии, чтобы участвовать в начавшемся переделе мира. Об этом с Гитлером вел речь прибывший в Берлин в ноябре 1940 г. Молотов. Он изложил требования Москвы: контроль над Балканами, выход к проливам, военные базы в Дарданеллах, а также советский контроль над проливами Скагеррак и Каттегат при выходе из Балтийского моря. СССР вновь просил согласия Германии на продолжение войны с Финляндией. Немцы обещали подумать. В конце ноября СССР дополнительно просил расширить зону своего влияния на Средний Восток, включая Северный Иран и Ирак. Впрочем, все ограничилось разговорами и игрой на карте. Германии предстояло еще сломить мощь истинной властительницы мира – Британии. Кроме того, осенью 1940 г. Гитлер уже не испытывал пиетета к Сталину после неудачной для СССР «зимней войны» и делиться с ним территориями и влиянием не хотел. После установления границ и подписания договора «О дружбе и границе» с Германией был заключен также ряд торговых соглашений. Казалось, «дух Рапалло» воспрянул из прошлого. СССР стал обеспечивать воюющую в Европе Германию как своими материалами (нефтью, никелем, хлопком, платиной, хромом, марганцем, фосфатами, асбестом, бокситами, хлебом), так и транзитными товарами, которые СССР закупал для Германии в азиатских странах (каучук, редкие металлы из французских колоний в Индокитае, графит с Мадагаскара). Словом, благодаря СССР Германия могла не бояться блокады союзников.

Огромный размах приобрело содействие советских моряков немцам. Перед захватом Норвегии в 1940 г. немцы получили базу возле Мурманска, на которой немецкие экипажи отдыхали, а их суда и подлодки заправлялись всем необходимым, чтобы вновь выйти в океан на охоту за союзными конвоями в Северной Атлантике. Более того, советские ледоколы в 1940 г. провели Северным морским путем немецкий военный корабль в Тихий океан, и он начал совершать налеты на английские торговые пароходы.

Свою лепту в советско‑германскую дружбу внесли и «органы». НКВД выдали гестапо не менее 800 коммунистов, сидевших в советских тюрьмах как «немецкие шпионы». Впрочем, от немцев СССР получал новейшую военную технику, промышленное оборудование, некоторые виды сырья. Москве открыли выгодный для нее кредит в 200 млн марок. И тем не менее к 22 июня 1941 г. Германия осталась должна СССР 84 млн марок в виде неоплаченных советских поставок. Летом 1940 г. Гитлер дал задание Генштабу начать разработку планов войны против СССР. Одновременно германская армия заняла Францию, Югославию и Грецию. К лету 1941 г. немцы перебросили к советской границе огромную массу освободившихся в Европе войск. К боям были готовы и их союзники: Италия, Болгария, Венгрия, Словакия, а также Румыния и Финляндия, мечтавшие о реванше. План «блицкрига» – стремительной, наступательной войны крупными силами с целью максимально быстро разгромить противника – получил название «план Барбаросса».

Он не был секретом для СССР уже в январе 1941 г. В Москву по различным каналам из десятков источников приходили известия о планах немцев, о подготовке ими войны с СССР, о конкретных силах, средствах, направлениях, а потом уже все более уточняющиеся данные о месяце, дне, часе немецкого наступления. Сталину сообщали об этом агенты со всех концов мира. Выходили на связь и будущие союзники – англичане и американцы. О конкретных сроках наступления говорили германские военнослужащие‑перебежчики. О концентрации немецких войск на границе докладывали и пограничники. О непрерывных вторжениях немецких самолетов‑разведчиков сообщали силы ПВО и авиации. Наконец, о начале войны в самое ближайшее время сообщил, нарушив присягу, сам посол Германии в Москве граф Шуленбург.

Но все было напрасно – Сталин считал сообщения о готовящейся войне провокацией «капиталистов», «немецкой военщины», «шпионов», вообще «врагов СССР». Главное, по мысли Сталина, не поддаться на провокацию, потянуть время. Он был убежден, что Германия не решится воевать на два фронта. Ее противостояние с Англией затянется, и Германия истощит свои силы в борьбе, о чем Сталин и говорил в 1940 г. По расчетам Сталина, нужно было потянуть еще немного – СССР будет иметь готовую к полномасштабной войне армию уже к 1942 г. Но расчеты эти не оправдались: 22 июня 1941 г. германские войска начали свое наступление на СССР.

Многие современники Сталина и историки убеждены, что генсек, человек осторожный и недоверчивый, пал жертвой слепой доверчивости, которую он по необъяснимым причинам испытывал к Гитлеру. Можно говорить не о доверчивости, а о самообмане Сталина. К этому привело в конечном счете установление в стране свирепой диктатуры одного человека, сосредоточившего непосильный для себя объем сложнейшей работы, с которой он не справился. К тому же его окружали не соратники, в острых спорах с которыми могли обсуждаться и решаться эти проблемы, а покорные слуги, уже в конце 1930‑х гг. ставшие собутыльниками генсека. Если в годы Гражданской войны рядом с Лениным сидели такие яркие личности, как Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин, то теперь, в сложнейшей международной обстановке, перед лицом новой войны, лидера страны окружали посредственности вроде Калинина, Ворошилова, Молотова. Да и они многого не знали – не обо всем им и сообщали. Сам же Сталин не сумел предугадать событий и допустил ряд просчетов. Возможно, он полагал, что ему все же удастся перехитрить Гитлера и не дать Германии развязать войну в крайне неблагоприятной для СССР обстановке. Известно, что в 1941 г. Сталин всячески показывал свою готовность на уступки немцам. В прессе буквально накануне войны, 14 июня 1941 г., появилось заявление ТАСС, в котором говорилось, что распространяемые слухи о намерении Германии напасть на СССР «лишены всякой почвы».

В конце 1980‑х гг. у широких кругов читателей получили популярность книги беглого советского шпиона Виктора Суворова, в которых он утверждал, что накануне войны сам Сталин активно готовился к нападению на Германию, что к границам стягивались войска, готовились запасы топлива, вооружений. Именно подготовка наступательных операций, а не укрепление обороны, была, по Суворову, главной целью советского руководства, и в этом состояла причина поражений СССР в начальный период войны. Иначе говоря, дело было не в излишней доверчивости Сталина к Гитлеру, а в том, что Сталин, сам готовясь к нападению на Германию, был упрежден Гитлером, который начал 22 июня 1941 г. превентивную войну против СССР. Собственно, об этом и было сказано в заявлении Германии от 22 июня 1941 г.: «Части русских все более и более продвигаются к границам Германии, несмотря на то что немецкой стороной не предпринимается никаких военных мер, которые могли бы оправдать такие действия русских».

Высказанные Суворовым идеи были подвергнуты критике в среде историков, заметивших многие дилетантские промахи автора при доказательстве своей версии. Одни из критиков стоят на традиционной точке зрения: СССР даже и не думал нападать на Германию, а лишь готовился (причем плохо) к обороне. Другие, под влиянием вновь обнаруженных в архивах документов, вынуждены отказаться от традиционной точки зрения и допускают, что если Красной армией и готовился удар, то он планировался как превентивный, упреждающий. Об этих планах прямо сказано в «Соображениях по плану стратегического развертывания сил Советского Союза» (май 1941 г.), представленных наркомом обороны Тимошенко Сталину: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания… Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест‑Люблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, реки Нарев, Лович, Лодзь… Последующей стратегической целью иметь наступление из района Катовице в северном или северо‑западном направлении, разгромить крупные силы центра и северного крыла германской армии и овладеть территорий бывшей Польши и Восточной Пруссии».

Итак, из этого плана упреждающего удара с последующим захватом Польши и Восточной Пруссии ясно, что идеи Суворова не кажутся бредовыми. Ведь упреждающий удар еще можно назвать первым, внезапным нападением, начинающим войну, как об этом говорят применительно к немцам в июне 1941 г. Оборотной стороной медали наступательной советской военной доктрины стала слабость оборонительной доктрины и проявившаяся в первые месяцы войны неспособность Красной армии воевать в обороне. Ведь со времен польского похода 1920 г. она не изменилась. Предполагалось, что при наступлении Красной армии на «мир капитала» там тотчас возникнет революционная ситуация и произойдет «советизация» капиталистических стран (переход власти к образованным компартиями советам рабочих): сначала Польши, потом Германии, Франции. А как же иначе понять приведенные выше слова Сталина о «советизации Германии»? Если и был план только превентивного удара, то ясно, что после него Красная армия не собиралась снова уйти за свои рубежи, а предполагала продолжить наступление на Запад. Не менее любопытно и утверждение Риббентропа на Нюрнбергском процессе в 1946 г. о том, что в конце 1940 г. Гитлер высказывал ему обеспокоенность по поводу сосредоточения крупных масс русских войск вблизи границ Восточной Пруссии (20 дивизий): «Фюрера встревожили эти донесения, и он просил меня пристально следить за ситуацией. Он даже сказал, что, вероятно, пакт 1939 г. был заключен с единственной целью – получить возможность экономического и политического диктата в отношении Германии. Во всяком случае, теперь он предлагал принять контрмеры».