6 Июля 1762 – Убийство Петра III

До своего ареста император находился в Петергофе и слал жене письма, умоляя простить его, выслать вместе с Воронцовой в Голштинию, назначить ему пенсию и т. д. Когда войска, верные Екатерине, пришли в Петергоф, он без сопротивления сдался на милость победителей и вскоре отрекся от престола. Его увез в имение Ропша брат фаворита и активный участник переворота Алексей Орлов. Там бывший император умер при загадочных обстоятельствах.

Несомненно, Екатерина не отдавала приказа убить мужа. Но есть все основания полагать, что она и не предупредила несчастье. О готовящейся трагедии Екатерина знала по письмам А. Орлова из Ропши. Так, 2 июля он писал государыне: «…Мы теперь, по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. – Е. А.)очень занемог и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». И далее Орлов поясняет: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя (т. е. желая. –Е. А.)в прежнее состояние быть». Здесь‑то и крылись истоки будущей трагедии. Петра охраняли те, кто оказался непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы Петр исчез навсегда, а не угрожал им расправой, отчего им, вероятно, и становилось так невесело. Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля более чем откровенно, и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. Теперь о здоровье Петра. Действительно, с 30 июня он приболел – сказалось нервное потрясение. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Однако 6 июля Орлов прислал императрице два последних письма. В первом говорилось: «Матушка наша, милостивая государыня! Не знаю, что теперь начать. Боюсь гнева от Вашего величества, чтоб Вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея Вашего и всей России, также и закона нашего… А он (т. е. Петр. –Е. А.)сам теперь так болен, что не думаю, чтоб дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб он скорее с наших рук убрался».

Из этого письма следует, что дело неумолимо близится к развязке. Подозрительно, что сам Орлов, совсем не врач, поставил «диагноз», что больной до вечера не доживет. Этот «диагноз» более похож на приговор. Впрочем, может быть, к этому времени Петра уже и не было в живых. Около 6 часов вечера того же дня пришло последнее письмо Орлова. В нем сказано: «Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. – Е. А.),не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй, хоть для брата! Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».

Убийство совершилось. При каких обстоятельствах – не знает никто. Не случайно Орлов просит не назначать расследования, так как «принес повинную». Никакого следствия и не было. Никто не объяснил явное противоречие двух последних писем Орлова: в одном говорится о смертельной болезни Петра, что тот «почти совсем уже в беспамятстве», а во втором сказано, что этот, казалось бы, безнадежный больной как ни в чем не бывало пил со своими тюремщиками, вступил во время застолья в спор, а потом и в драку с Барятинским… Екатерина эти «белые нитки» прекрасно видела, но она мыслила уже другими категориями, ей важен был конечный результат, и она его получила. Петр мертв, проблемы более не существовало… Публично объявили, что бывший император скончался «от геморроидальных колик».