§ 28. Положение мусульманского просвещения в казахстане

Развитие исламской грамоты. Долгие годы преслову­тая концепция о якобы двухпроцентной грамотности казахского народа, учитывавшая лишь грамотных лиц, получивших образование в русских или русско-казах- ских светских школах, сознательно упускавшая из виду обучавшихся в конфессиональных школах, практически закрывала путь тем, кто хотел бы внести ясность, пока­зать позитивное значение исламского просвещения в жизни мусульманского населения бывшей царской Рос­сии. Между тем сохранилось немало свидетельств о том, как протекала деятельность мусульманских учебных за­ведений в Казахстане в минувшую эпоху. Ведь без прошлого нет и настоящего, которое может развиться, вобрав в себя уроки того времени.

История школ-мектебов и медресе давняя, и развива­лась она успешно, невзирая на правительственную по­литику удушения ее деятельности. Царские чиновники, посещавшие мусульманские учебные заведения, как пра­вило, негативно оценивали возможности их в распрос­транении грамотности среди кочевого населения. Це­лью правительства явилось открытие и расширение русских или русско-казахских светских школ, призван­ных решить следующие задачи: удовлетворение потреб­ности местного русского населения в начальном обра­зовании; освоение громадных природных ресурсов об­ширного края также требовало подготовки грамотных специалистов; постепенно утверждавшаяся колониаль­ная система управления нуждалась в подготовке лю­дей для работы в волостных, уездных и областных административных учреждениях. Царизм при этом до­бивался не только просвещения, но и одновременно обрусения кочевников.

По признанию инспектора народных училищ Семипа­латинской области, ему “постепенно и крайне осторож­но” приходилось вести переговоры с представителями местного населения “о необходимости обрусения их школ”. Вот почему в официальных документах, в том числе годовых отчетах царских губернаторов в Казахстане, вся деятельность конфессиональных школ представлялась в крайне неблаговидном аспекте. Система обучения и учеб­ные программы, уровень преподавания в исламских учеб­ных заведениях освещались субъективно. Охаивание мек- тебов и медресе при мечетях осуществлялось колониаль­ной администрацией как политическое средство их дис­кредитации: “вся наука ограничивается знакомством с азбукою”. Практически в каждом ауле при мечети су­ществовала религиозная школа. Мектебы (начальная) и медресе (высшая школа) до административно- территориальных реформ 1867—1868 гг. функциониро­вали, по существу, без ограничений.

Система управления Казахской Степи, наряду с изме­нениями в административном устройстве, внесла суще­ственные коррективы в деятельность религиозных школ в Российской империи. Их деятельность была определе­на правительственным решением от 26 марта 1870 г. “Об особых правилах относительно инородцев-христиан и татар-магометан”. В этих правилах, касающихся раз­вития образования среди мусульманского населения империи, отражены следующие моменты: учреждение в местах со сплошным татарским (инородческим. — Ж. К) 192

населением за счет казны начальных сельских и город­ских училищ; учителями в них до того, пока между татарами не окажется достаточного числа мулл, хорошо владеющих русским языком, могли бы быть и русские, свободно говорящие по-татарски, им предоставлялось право за свой счет привлекать в эти училища в каче­стве педагога законоучителя мусульманской веры.

Открытие конфессиональных школ, как правило, санк­ционировалось генерал-губернатором области. Согласно су­ществовавшему порядку учредители с указанием количе­ства желающих финансировать школу, местожительства, поселения, где она будет открываться, обращались с кол­лективной просьбой к уездному начальнику, последний, в свою очередь, с рапортом к военному губернатору.

Архивные и опубликованные сведения не позволяют определить число мектебов и медресе в масштабе всего Казахстана. Однако имеются данные, что в 13 городских мектебах Семипалатинской области за 1887 г. обучалось 605 мальчиков — 1 ученик на 15 ООО жителей мужс­кого пола, за 1912 г. в Костанайском уезде Тургайской области функционировало 9 мужских и женских мекте­бов с 494 учениками; первый был открыт в 1870 г., последние в 1912 г., и все они функционировали с разрешения Оренбургского и Тургайского губернаторов.

Молодые наставники медресе, пополнявшие свои зна­ния в престижных религиозных учебных заведениях Бу­хары и Ташкента, возвращаясь домой, вступали на дол­жность муллы (чаще всего на место своих отцов), с учетом условий организации деятельности медресе “улуч­шали и обогащали преподавание, а иногда и прибавля­ли в старую программу” новые предметы, например, метафизику, мусульманские законы, иногда физику.

Таким образом, в медресе практически изучались по­чти все предметы, закладывающие у молодежи прочную основу человеческих знаний. Главное назначение религи­озных учебных заведений заключалось в воспитании у учащихся высоких нравственных качеств. Они не огра­ничивались только задачами религиозного свойства.

Развитие образования. Преподаванием и воспитанием учащихся занимались наставники, окончившие духовные семинарии, крупные медресе и другие теологические учеб­ные заведения в Казани, Оренбурге, в культурных цент-7-736 Д 93

paxСредней Азии. Правительство зорко следило за пре­подавательским составом мектебов и медресе, предвзято усматривая в них рассадников “пантюркизма и панисла­мизма”. Официальная политика нетерпимости к педагоги­ческой деятельности мулл часто заканчивалась грубым вмешательством в дела мусульманских школ, сводилась к их придирчивому инспектированию.

Главное, что привлекало внимание царских чиновни­ков при инспектировании религиозных школ, — это состояние преподавания русского .языка и наличие у мулл юридических свидетельств на право ведения учеб­ных занятий. Мектебы и медресе, не наладившие препо­давание русского языка, как правило, распоряжениями военных губернаторов закрывались.

В связи с отсутствием учебных помещений, все медре­се, особенно степных областей, были переполнены: коли­чество учащихся нередко доходило до 70-ти человек; в медресе обучались дети в возрасте от 8-ти до 20-ти лет, однако инспектора наблюдали факты, когда медресе по­сещали 30- и 40-летние казахи. Курс обучения в медре­се “тянулся” неопределенно — от 3 до 5-ти, а иногда до 10-ти лет. Занятия велись ежедневно — с 7 ч до 11ч, потом с 13 ч до 16 ч. Начиная с мая число учащихся заметно убывало: этот период года считался каникуляр­ным; по пятницам занятия не проводились.

Большая часть учеников принималась из окрестных аулов. В общежитиях при медресе учащиеся проживали постоянно, что явилось предметом особого беспокойства колониальной администрации. “Живущие ученики при медресе и поддаются наибольшему влиянию магометан­ского фанатизма, часто проводя время среди разных проходимцев, находящих временный приют также в этих общежитиях”, — так выразил свою озабоченность инс­пектор народных училищ, штатский советник Злобин в письме степному губернатору 21 февраля 1901 г.

Негативная позиция правительства и его ставленни­ков на местах по пресечению деятельности национальных обществ, стремившихся расширить грамотность на об­ширной территории Казахстана, в целом отрицательно сказалась на деятельности мектебов и медресе, особенно на обеспечении их печатной литературой, учебными из­даниями.

Религиозные учебные заведения Казахстана находились под покровительством различных обществ. Они принима­ли активное участие в развитии просвещения среди моло­дежи и вносили посильный вклад. Однако царская адми­нистрация была против подобных обществ, поскольку в них объединялась национальная интеллигенция. 10 янва­ря 1917 г. состоялось собрание просветительского обще­ства “Джамагияти Магариф”. Учредителями общества стали Мырзакул Койайдаров, Толепберген Уркимбаев, Галия Ибрагимова, Жума Жазыкбаев и еще 4 жителя аулов № 2, 3 и 8 Бортинской волости Актюбинской области. Они обратились с прошением разрешить дея­тельность этого общества к Тургайскому областному гу­бернатору. Было указано, что основной целью общества является просветительская деятельность: открытие школ и медресе в аулах; обеспечение их учебниками и другими учебными пособиями. Несмотря на то, что учредители общества обещали соблюдать общие законы и решения правительства не нарушать правила печати и цензуры, губернатор не дал согласия на его деятельность.

Основную часть бремени по комплектованию мекте- бов и медресе, городских и иных библиотек принимали на себя отдельные лица, благотворительные организации и, конечно, местные мусульманские общества. В круп­ном мусульманском центре — Петропавловске, который “охотно посещали как татары, так и подданные Персии и Турции”, функционировала мусульманская библиоте- ка-читальня, до 1910 г. содержавшаяся на средства городской Думы. Затем такое положение было отменено на том основании, что оно якобы отвечало интересам “лишь одного мусульманского Петропавловского обще­ства”. Революция 1905—1907 гг. в России вынудила правительство пойти на некоторые реальные уступки в расширении сети просветительских, в том числе мусуль­манских, учреждений. После манифеста 17 октября 1905 г., как и во всех колониальных окраинах, в Казах­стане стали открываться, хотя и с бедными книжными фондами, библиотеки, в том числе бесплатные.

В середине 80-х годах XIX в. лишь в 3 уездах Семиреченской области: Верненском, Капальском и Сер- гиопольском по переписи было зарегистрировано 47 447 мальчиков и 17 271 девочка. Согласно сообщению от

8. сентября 1888 г. генерал-губернатора Туркестанского края Розенбаха министру народного просвещения, в нем действовало 206 медресе и до 3660 мектебов с 4000 муддарисами (учителями) и более чем с 49 000 учащих­ся. По данным за 1896 г., во всех мусульманских школах Туркестанского края обучалось 77 711 детей. Кроме того, казахская молодежь обучалась в светских учебных заведениях, в том числе в начальных учебных заведениях (прогимназии, городские училища, мужские и женские приходские училища, русско-казахские сме­шанные школы и школы первоначальной грамотности), средних (мужские и женские гимназии, учительские се­минарии), профессиональных школах (сельскохозяйствен­ные, фельдшерские и ремесленные).

Казахская молодежь, кроме того, получала образова­ние в Оренбургском учительском институте, в учебных заведениях главного центра Степного края — Омске; совершенствовали свои знания в Казанском, Томском, Петербургском университетах. Только лишь в 1896 г. от Тургайской области в различных учебных заведениях России обучалось до 50-ти стипендиатов; стипендиатом от Семипалатинской области в Петербургском универси­тете стал Жакуп Акбаев, окончивший его юридический факультет — один из первых профессиональных юрис­тов из числа казахов. Столичное Михайловское артилле­рийское училище окончил талантливый сын Абая Ку- нанбаева безвременно умерший Абдрахман; получил бле­стящее образование в Военно-медицинской академии один из просвещенных казахов С.Асфендияров, и этот список можно было бы продолжить.

Часть казахских детей получала образование в рус­ских школах, а выходцы из состоятельных семей обуча­лись дома с помощью нанятых учителей.

Согласно переписи 1897 г. число образованных каза­хов составляло 49000, при общей численности казахов от 4 до 5 млн. Если даже число казахов составляло

2. млн человек, то количество имеющих образование — 10 процентов.