§ 3. Экономическое развитие Орловского края в XIII—XV вв.

Рассматривая экономическое развитие территории современной Орловской области в XIII—XV вв., следует прежде всего отметить, что археологическое изучение русской деревни данного периода в целом по стране еще практически не начато. Для нашего края, где отсутствовали крупные города, это особенно актуально. Фактически полное молчание письменных источников скупо дополняется археологическими находками, и тем не менее общие черты хозяйственной жизни наметить вполне можно.

Безусловно, на экономику края оказывали влияние два существенных фактора: географический и геополитический. С географической точки зрения Орловщина представляет собой один из участков перехода от лесной зоны к лесостепи и степи. Это хорошо прослеживается по почвенной карте области. Обратим внимание на процентное содержание характерных для степной растительности черноземов по различным почвенным зонам.

Степные черноземы создавали крайне благоприятные условия для развития сельского хозяйства. Плодородные земли обеспечивали богатые урожаи: в Орловском уезде урожайность ржи составляла сам-17,3 (в Вологде и Белоозере — сам-3, в лучшем случае — сам-5). Посевы ржи на двор составляли 1,5 - 4 десятины (в окрестностях Новгорода — 2 - 3,5 четверти в каждом из трех полей). И тем не менее, в том же Орловском уезде даже в конце XVI в. обрабатывалось лишь около 1/6 наличной площади. И это в то время, когда уже создавалась система крепостей на южной границе централизованного государства, защищавшая население от внезапных нападений степняков. Что же говорить о времени ожесточенных феодальных усобиц Руси раздробленной, с трудом преодолевавшей последствия опустошительного нашествия Батыя.

Здесь в дело вступал геополитический фактор. Замечательный краевед-орловец Г. М. Пясецкий писал: «Столько разных бедствий перенесли на своих плечах наши предки, прежде нежели установилась над ними власть великих князей московских — этих деятельных собирателей Русской земли. Беспрерывные войны уничтожили здесь многие города, тысячами истребляли народонаселение, препятствовали мирным занятиям земледелия и промышленности, поддерживали в народе тревожный, беспокойный характер...» Соседство с Золотой Ордой превращало степные просторы в Поле в буквальном смысле слова. В начале XVI в. «Полем» на Руси называли незаселенные лесостепные и степные зоны, примыкавшие с юга к русским крайним («украинным») городам.

В конце XV в. на Поле хозяйничала Большая Орда, возникшая в XV в. в процессе распада Золотой Орды. Однако это образование относилось к одному из наиболее примитивных татарских государств Восточной Европы как по политической структуре, так и по хозяйственному укладу. Не было городов, и фактически отсутствовала столица. Политическим центром являлись заволжские степи. Основным занятием являлось кочевое скотоводство, однако в южнорусские степи отдельные улусы Большой Орды выходили на кочевья эпизодически и далеко не ежегодно. Предпринимались, впрочем, попытки распахивания отдельных участков земли в степи без основания постоянных поселений.

Но в конце XV в. на Черноземье они не распространялись. А летом 1501 г. после ряда столкновений с крымскими татарами Большая Орда ушла от устья Тихой Сосны к Сейму, чтобы на следующий год потерпеть окончательное поражение от крымского хана Менгли-Гирея. Крымцы, в свою очередь, не стали использовать южнорусские степи для кочевого скотоводства и вообще в каких-либо хозяйственных целях. Для них эти просторы скоро станут своеобразным «проходным двором» в Центральные районы России.

В 1476 г. итальянский путешественник Амброджо Контарини сообщит, что «земля России» начиналась в лесах, недалеко от Рязани, причем местные жители были «в ужасном страхе перед татарами». Степи к югу и юго-востоку от Рязани выглядели совершенно безлюдными.

Защиту от стремительной ордынской конницы искали в лесах, в том числе и в пределах современной Орловщины, где даже в конце XVIII в., согласно Генеральному Межеванию (1778—90 гг.), леса составляли более 90% территории края. Об этом косвенно свидетельствует размещение сыновей князя Михаила Черниговского в Брянске, Новосиле, Карачеве и Тарусе. «Очевидно, — замечает историк М. К. Любавский, — здесь (в верховьях Оки. — К. С.) уже было достаточное количество населения, которое могло прокармливать стольких князей. Это население кроме естественного прироста набралось сюда из пришлого люда, спасавшегося от татарских погромов». В своих новых уделах князья были менее подчинены татарам, чем в южных степных областях, где хозяйничали баскаки.

Однако леса давали не только защиту, но и создавали массу трудностей для ведения хозяйства, и, прежде всего, земледелия. Это были широколиственные дубравы — дубовые, ясеневые, липовые, на песчаных почвах — дубово-сосновые. Сосново-еловые леса, и особенно еловые, в Орловской области довольно редки и встречаются в основном в западных районах. Впрочем, в любом случае приходилось выкорчевывать корни вековых деревьев, чтобы освободить почву под пашню. С помощью плуга и сохи местное население возделывало в основном рожь, хотя сеяли также пшеницу, ячмень и овес. Урожай убирали серпами, молотили деревянными цепами, а зерно мололи жерновами, ручными мельницами.

Судя по археологическим находкам, были известны все основные виды домашнего скота и птицы. Однако скот был малорослым и, видимо, малопродуктивным, что обусловливалось недостаточным количеством выгонов. Поэтому в окружении лесов важное значение имели такие промыслы, как охота, рыболовство и бортничество. Не случайно, когда отряды рязанского князя в 1456 г. сожгли Мценск, наместник мценский и любутский Дмитрий Путятич сетовал: «...люди твои з твоее земьли, в нашои земьли звер бьють, а пьчолы деруть, а по рекам бобры бьють и рыбы ловять, где издавна им входов не бывало, и иные многие шкоды делають».

Ремесло сосредоточивалось в немногочисленных городах, которые, впрочем, подходили под характеристику С. В. Бахрушина: «Для эпохи феодальной раздробленности характерен тип города, не утративший еще черт владыческой усадьбы. Город XIII—XV веков в первую очередь — центр вотчинного княжеского хозяйства и опорный пункт феодального господства над окрестным крестьянским населением...»

К сожалению, о развитии феодальных отношений в Орловском крае в XIII—XV вв. ввиду недостатка письменных источников трудно судить с исчерпывающей полнотой. Однако можно утверждать, что на территории Новосильского княжества существовала традиционная для средневековья иерархически выстроенная ассоциация феодалов («бояр и вольных слуг») во главе с князем. Сами князья владели землями чересполосно, а города делили на части. Они, безусловно, давали земельные владения на вотчинном праве своим боярам. Об этом, например, свидетельствуют факты пожалования сел князьями Федором Львовичем Воротынским и его сыном Семеном. В свою очередь боярин обязан был нести не только личную военную службу, но и приводить с собой отряды своих слуг и людей, живущих на его земле. В 1489 г. московские воеводы под Воротынском «бояр и боярынь много поймали и всих головами семь тысяч повели». Когда в 1489 г. на московскую службу отъезжал Дмитрий Федорович Воротынский, то он «бояр всих и слуг княжих» Семена Воротынского пленил и насильно привел их к присяге, «велел им собе служити». По данным московских разрядных записей, вышеупомянутые князья выходили на поле брани с полками.

Мы знаем, что часть территории современной Орловской области управлялась во второй половине XIV—XV вв. литовскими наместниками (например, Мценск). Они устанавливали свои дани и оброки, но при этом заявляли: «Мы старины не рухаем, а новины не вводим». Кроме того, по мере подчинения Литве северских земель при великом литовском князе Ольгерде (во второй половине XIV в.) вокруг городов Севска и Радощи была образована волость, ставшая личным владением Ольгерда. В ее состав вошли и земли, на которых ныне расположен Дмитровский район. Эта волость управлялась Камеральным ведомством и получила название Комарицкой. Ее жители в качестве феодальной повинности обязаны были поставлять с определенного количества жилых дворов даточных людей для литовских войск. В состав Русского государства Комарицкая волость вошла также на правах личного владения великого князя московского Ивана III. Крестьяне, ее населявшие, оказались на положении дворцовых, и их делами впоследствии управляли чиновники Разряда Большого Дворца.

Пожалуй, только Комарицкая волость отличалась относительным многолюдством. Остальное население края ввиду близости степей и внезапных набегов кочевников было малочисленным. В «Записках о Московии» австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, побывавший в России в 1517 и 1526 гг., отметит: Мценск — болотистая местность, где некогда была крепость, следы которой существуют и поныне. Около этого места до сих пор еще некоторое количество народу живет в шалашах, в случае необходимости убегая в болота, как в крепость». Таким образом, говорить о серьезной защите юга Русского государства накануне XVI в. не приходится.