§ 2. Орловский край в XIII—XIV вв.

Процесс распада Киевской Руси привел к разделу современной Орловской области и прилегающих территорий между различными государственными образованиями. Решительные перемены в политическую карту края внесло монголо-татарское нашествие. С одной стороны, в летописях не указывается, какие города края были или уничтожены, или опустошены захватчиками. Известно только, что после покорения Рязанского и Владимирского княжеств в 1237—1238 гг. Батый двинулся на юг, в половецкие степи, через верховья Оки и прошел мимо Мценска и Новосиля.

Летописи не случайно ограничиваются по рассматриваемому региону информацией о чрезвычайно трудной для татар осаде Козельска. Есть основания полагать, что других подобных случаев не было по двум обстоятельствам. Во-первых, к исходу первого татарского похода на Русь боеспособность нападавшей стороны оказалась подорванной после потерь, понесенных на северо-востоке. Утомленные воины Батыя уходили в степи на перегруппировку, минуя такие препятствия, как Мценск и Новосиль.

Во-вторых, вятические леса были, несомненно, труднопроходимы для монгольской конницы. На юге же Черниговщины находилось несравнимо большее количество населения, наиболее крупные и богатые черниговские города, и все эти обстоятельства привлекали татар сильнее, чем сомнительные выгоды покорения разбросанных по лесам вятических крепостей.

С другой стороны, монгольская лавина бесследно пройти через орловские земли не могла. Во-первых, во время раскопок в полутора километрах от д. Слободки Шаблыкинского района было обнаружено много скелетов защитников и врагов, погибших в обоюдной схватке. У некоторых рассечены черепа, в костях застряли наконечники стрел и копий. Следы сильного пожара — сгоревшие постройки, обнаруженные в них останки людей, клад женских серебряных украшений, найденный археологами в материке — говорят о катастрофе, разразившейся в этом городе. Очевидно, город был уничтожен Батыем в 1238 г., а название его затерялось в веках, так как после страшного разорения жизнь здесь больше не возобновлялась. В летописях исчезают названия Кром, Севска, Домагоща.

В-третьих, по сообщению рогожского летописца, в 1246 г. князь Михаил Черниговский со своим внуком Борисом и боярином Феодором был вынужден отправиться в ставку Батыя. Хан приказал поклониться языческим идолам и, получив отказ, казнил черниговского князя. После этого события сыновья Михаила разделили отцовское наследство. Роману достался Брянск, Симеону — Глухов и Новосиль, Мстиславу — Карачев, Юрию — Таруса. Старший из братьев, Ростислав, по всей видимости, не получил ничего. Потерпев поражение от татар в 1243 г., он бежал в Венгрию, женился на дочери короля Белы IV и более в Чернигово-Северских землях не появлялся.

Черниговским князьям пришлось оставить многолетнюю борьбу за первенство в Киеве и искать спасения в тех краях, которые только недавно стали вызывать у них интерес. Как писал в конце XIX в. историк Р. В. Зотов, «в своих новых лесистых уделах земли вятичей они были сравнительно безопаснее, чем в своих старых стольных городах степной страны. В новых уделах они были менее подчинены татарам, чем в южных областях, где хозяйничали баскаки...». Вслед за князьями, несмотря на то, что полного запустения южной Черниговщины и полной смены населения не произошло, под защиту вятических лесов устремились и их подданные.

Однако в целом край оказался в сложном геополитическом положении. Совсем рядом находилась Золотая Орда, «ужас, летящий на крыльях ночи» для всей Руси. С востока «накатывалась» на орловские земли Рязань, стремившаяся стать ведущей политической и военной силой в регионе после развала Черниговского великого княжения. Следует также помнить о возникшей с начала XIV в. серьезной опасности со стороны великих княжеств Московского и Литовского. Наблюдаемое их усиление означало неизбежное приближение к границам Орловщины и рост угрозы подчинения той или иной соперничающей стороне.

XIV в. дает нам красноречивые примеры реализации подобных угроз. Западную часть современной Орловской области контролировало Брянское княжество. Его границы простирались предположительно до Оки. Брянский князь Роман Михайлович во второй половине XIII в. становится ведущим региональным лидером и предпринимает довольно активные шаги по укреплению остатков Черниговского княжества. Младшие ветви черниговского княжеского дома в то время самостоятельной роли не играли, предпочитая следовать принципу старшинства. Однако в Золотой Орде менее всего желали видеть усиление Романа Михайловича и Черниговщину в качестве одного из центров объединения русских земель. Политика сохранения баланса сил не замедлила сказаться и в верховьях Оки. Во-первых, не без помощи татар исчезает с политической сцены брянский князь. Во-вторых, делается все, чтобы стремительно возвысившееся Брянское княжество погрузилось во мрак усобиц и ослабло. Начинается эпоха развала последнего политического ядра Черниговщины.

В последующие десятилетия, как отмечают летописи, не раз в Брянском княжестве происходил мятеж от лихих людей, смута великая и запустение города. Например, в 1310 г. брянский князь Василий напал на Карачев и умертвил карачевского князя Святослава Мстиславича. Помогавшие при этом Василию татары ограбили Карачев, как перед тем они разорили и Брянск. 6 декабря 1340 г. «злые крамольники брянцы» ворвались в храм и предали мучительной смерти своего князя. Все это способствовало привлечению па брянские земли новых завоевателей из Литвы. К 1356 г. великий князь литовский Ольгерд присоединяет к своим владениям и Брянск, и Карачев, и Мценск.

Юго-восток современной Орловской области входил в состав Елецкого княжества. Во всяком случае, об этом есть сообщение Пискаревского летописца, датируемое концом XVI в. В нем говорится о речке Ливне как о прежней вотчине елецких князей. Учитывая, что две речки Ливенки, сливаясь, впадают в Быструю Сосну примерно в 75 км западнее Ельца, можно предположить, что территория княжества была вытянута на запад, по направлению к верховьям Оки. Археологические материалы также свидетельствуют о наличии укрепленных и неукрепленных поселений западнее Ельца.

К концу XIV века придонские земли выглядели абсолютно безлюдными. Дьякон Игнатий Смольянин, путешествовавший в 1389 г. в Константинополь в свите митрополита Пимена, сообщает: «Нельзя вообразить ничего унылее сего путешествия. Везде голые, необозримые пустыни: нет ни селения, ни людей; одни дикие звери — козы, лоси, медведи, волки, выдры, бобры смотрят с берега на странников как на редкое явление в сей стране; лебеди, орлы, гуси и журавли непрестанно парили над нами. Там существовали некогда города знаменитые, ныне едва приметные следы».

А в 1395 г. сокрушительный удар по Ельцу нанес знаменитый Тимур (Тамерлан): «взял город Елец, и князя елецкого захватил, и много людей замучил». Затем последовало несколько татарских вторжений, самое страшное из которых датируется сентябрем 1414 г.: «приидоша татарове многи и воеваша по Задонью реки власти (волости) рязанской, и много зла сотвориша, и град Елец взяша, и елецкого князя убиша; а инии в Резань убежаша». Далее Елец уже не встречается в летописях XV в, как город реальный. В 1427 г. среди рязанских и новосильских князей, встречавших великого князя литовского Витовта, мы не находим елецкого князя. Последовавшие в 40—70-х гг. XV в. набеги Большой Орды в пределы Московского и Рязанского княжеств довершили запустение елецких земель.

Совершенно иначе во второй половине XIII—XIV вв. сложилась судьба Новосильского княжества. Конечно, и здесь не обошлось без потерь. По сообщению Никоновской летописи, «в лето 6834... Тое же осени, месяца сентября 15 день, на память святаго мученика Никиты, во Орде царь Азбяк повелел убити князя Деметрия Михаиловича Тверскаго... И бысть царь Азбяк гневен зело на всех князей Тверских, и называше их крамолникы и противных и ратных себе... И того же дни, на том же самом месте, на Кандраклее реце, повелением Азбяка царя убиша великого князя Александра Новосильского».

Видимо, в 40-х гг. XIV в. князь Семен Новосильский был вынужден продать московскому князю Симеону Гордому волость Заберегу, располагавшуюся в пределах современной Московской области у р. Протвы. Противодействие москвичам в этот период могло привести к разорительному для Новосиля военному столкновению, и вопрос разрешился мирно.

В довершение всего верховья Оки не обошла стороной и страшная эпидемия чумы, обрушившаяся на Русь в середине XIV в. Глухов, вероятно, в это время окончательно выходит из сферы влияния новосильских князей. Согласно Никоновской летописи, в 1352 г. в «Глухове вбысть мор силен зело ...ни един человек не остася; вси изомроша». Резкое сокращение населения в условиях постоянной внешней угрозы лишь обострило потребность в надежном союзнике, способном дать пусть и малые, но все-таки гарантии безопасности. По мнению историка Б. Н. Флори, верхнеокские княжества в 50-х гг. XIV в. оказываются в вассальных отношениях с Московским княжеством, которое еще в начале 40-х гг. XIV в. проявляет заметный интерес к изучаемому региону.

Однако к утрате самостоятельности Новосильского княжества все эти потери не привели. Во-первых, после захвата (к 1309 г.) Брянска смоленским князем Василием Александровичем князь Александр Новосильский, как потомок третьего сына Св. Михаила Черниговского, становится старшим в роде черниговских князей. Поэтому летопись не случайно именует его с титулом «великий князь». Следовательно, он имел полное право на самостоятельные шаги по заключению выгодных для рода договоров. Во-вторых, новосильские князья продолжали контролировать такие города, как Белев, Одоев и калужский Воротьтск. В-третьих, они умело использовали тактику феодальных отъездов, выбирая в качестве покровителя наиболее сильные княжения.

Так, после захвата литовцами Брянска и восшествия на великокняжеский престол малолетнего Дмитрия Ивановича Московского (будущего Донского) новосильцы перешли на сторону великого княжения Литовского. В послании к константинопольскому патриарху Филофею (1371 г.) литовский князь Ольгерд сообщает: "...напали на зятя моего, новосильского князя Ивана, и на его княжество, схватили его мать и отняли мою дочь». Выразив возмущение по поводу московского нападения, Ольгерд выдвигает идею создания литовско-русской метрополии: «Мы зовем митрополита к себе, но он не идет к нам; дай нам другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород».

В чем причины безусловно повышенного внимания к Новосилю? В ощущении близкой утраты чрезвычайно важных для борьбы с Москвой верхнеокских позиций. В начале 70-х гг. XIV в. Новосильское княжество осуществляет очередной ловкий политический маневр. Литовско-московское противоборство 1368 г. (как и 1370 г.) не выявило подавляющего военного преобладания Великого княжества Литовского. Быстро и отлично построенный каменный Кремль в Москве выдержал осаду. Заставляло задумываться и соглашение Рязани с Москвой 1370 г. Князь Иван Новосильский, несомненно принадлежавший к благороднейшим князьям русским, не мог не учитывать опасности, грозившей и со стороны Москвы, и со стороны Рязани, и со стороны малопредсказуемой, раздираемой усобицами Орды. Кроме того, не удовлетворившись военным давлением на русских союзников Литвы, московский князь через митрополита Алексея и константинопольского патриарха вывел их за пределы национальной религиозной конфессии. Возвращение обратно жестко обусловлено Филофеем: «они тогда только получат от нас прощение, когда исполнят свои обещания и клятвы, ополчившись вместе с великим князем на врагов креста».

В свете всего вышесказанного не вызывает удивления переориентация Новосильского княжества на Москву в 70-х гг. XIV в. Судьба Ивана Новосильского, испытавшего силу московского удара, неизвестна. Определенным ориентиром может служить лишь Любутское перемирие 1372 г., согласно которому «в любви и в докончаньи» с Дмитрием Ивановичем Московским находятся «князь великий Олег, князь великий Роман, князь великий Володимер Проньскый и иные князи». Неким князем Романом, возможно, и был Роман Семенович Новосильский, утративший титул «великого» после заключения договора с Москвой.

В 1375 г. новосильский князь Роман Семенович участвует в походе на Тверь в коалиции русских князей во главе с Москвой и сразу же получает удар со стороны Орды. По сообщению Никоновской летописи, татары появились под Новосилем с вопросом: «Почто естя воевали Тферь?» Долгие дискуссии в их планы, видимо, не входили — новосильские земли оказались разорены, было захвачено большое количество пленников. Скорее всего, город был на некоторое время потерян для новосильского князя, т. к. до нас дошли сведения о бегстве Романа Семеновича в Одоев, подальше от «насилья татарского», С учетом нападений Ольгерда на смоленские земли и разгрома Мамаем юго-восточной окраины Нижегородского княжества разорение Новосиля явилось одним из проявлений крайне негативной реакции Великого княжества Литовского на поход коалиции русских князей против Твери.

Существует небезосновательное предположение, что после этого разгрома Новосиль утратил значение не только княжеской резиденции, но и военного опорного пункта. В качестве доказательства приводятся утверждения князя Михаила Ивановича Воротынского, получившего Новосиль обратно после снятия опалы в 1566 г.: «А что еще от прародителей наших невзгодами запустел город Новосиль, ино царского величества милостию и казною и тот есмя город поставили...» Можно также заметить, что в первой половине XVI в. о Новосиле нет никаких сообщений в письменных источниках, а татары проходили верхнее и среднее течение Зуши без каких-либо препятствий. Острога в этом городе в начале XVI в., судя по всему, не было.

Но, возвращаясь к XIV в., можно заметить, что Роман Семенович Новосильский, несмотря на столь серьезные проблемы, предпочел по-прежнему ориентироваться на Москву, прикрывая ее с юга. В 1380 г. новосильская дружина была на Куликовом поле. Одному из сыновей Романа Семеновича довелось сразиться в Куликовской битве на самом ответственном ее участке — в Засадном полку. Кто знает, что повлияло на решение московского князя отдать новосильскую рать под командование князя Владимира Андреевича Серпуховского и воеводы Дмитрия Боброка Волынского? Уверенность в надежности союзника, желание оказать ему подчеркнутое внимание или же признание высоких боевых качеств отрядов, пришедших с южных границ Руси? Судить об этом трудно, как трудно судить об имени сына князя Романа, участвовавшего в битве.

Летописи помогают в разрешении этой проблемы лишь немного. В частности, известно, что после окончания сражения князь Владимир Андреевич Серпуховской стал объезжать уцелевшие русские полки в поисках невесть куда подевавшегося Дмитрия Ивановича Московского. В ответ на его расспросы «глагола князь Стефан Новосильский: «Аз видех его пеша с побоища едва идуща, язвен бо бысть вельми зело; и не могох помощи ему, понеже сам гоним бех тремя Татариньге». Хроника Литовская и Жмойтская, повторяя вышеприведенную информацию, вносит некоторую коррективу: «князь юрьевский Стефан Новаселский». А «Повесть о Мамаевом побоище» добавляет: «юрьевский юноша Стефане. С учетом этих данных можно вполне предположить, что новосильцев на Куликовом поле возглавлял князь Юрий Романович Новосильский и Одоевский со своим молодым сыном. Либо с оставшимся неизвестным Стефаном, либо с известным Семеном. Однако это всего лишь предположение. Решительная поддержка Москвы в 1380 г. — весьма рискованный для Романа Семеновича шаг. В случае поражения русских князей татары вряд ли оставили бы без внимания союзников Дмитрия Ивановича Московского. К тому же не следовало сбрасывать со счетов союзника Мамая — литовского князя Ягайло, шедшего на соединение с татарами.

Темпы движения Ягайло к Куликову полю до сих пор вызывают противоречивые оценки историков, и среди них весьма убедительным кажется мнение Б. Н. Флори: «Очевидно, что Ягайло вовсе не торопился на соединение с Мамаем, а пытался использовать создавшуюся ситуацию прежде всего для укрепления литовского влияния в землях бассейна верхней Оки». По большинству летописных сообщений, Ягайло остановился у Одоева. Есть и информация Никаноровской летописи о том, что Ягайло но хватило до соединения с Мамаем всего лишь дня.

Хотел ли Ягайло быстрее соединиться с Мамаем, выжидал ли развязки событий — важно одно; на пути литовских отрядов оказался Одоев, где находился со своей дружиной Роман Семенович Новосильский. Литовцы, несомненно, остановились у стен города и наверняка попытались его взять, чтобы еще раз напомнить князю Новосильскому об опасности быть неблагодарным в отношениях с Литвой. Скорее всего, осада стала затягиваться и часть войск Ягайло попыталась соединиться с Мамаем. Поражение последнего на Куликовом поле заставило литовцев отступить.

В целом 1380 г. в значительной степени укрепил ориентацию Новосильского княжества на Москву. Авторитет князя Дмитрия Донского был столь высок, что даже сожжение Москвы Тохтамышем в 1382 г. не сумело значительно поколебать его. По крайней мере, новосильцы, старавшиеся выбирать наиболее надежных союзников, сохранили верность прежнему сюзерену, и в 1385 г. князь Роман Семенович Новосильский принял участие в походе московской рати па Рязань.

Это последняя дошедшая до нас дата в истории единого Новосильского княжества. В Списке русских городов, составленном, видимо, в 1387—92 гг., Новосиль и Одоев упоминаются в числе залесских (находившихся в сфере влияния Москвы) городов, а Воротынск наряду с Мценском, Козельском и Любутском — в числе литовских. Княжество распадается, однако в последующие десятилетия воротынские, одоевские и белевские князья в источниках будут упоминаться прежде всего с титулом «Новосильских», что, несомненно, свидетельствует об их крепком корпоративном единстве, тем более что их владения располагались чересполосно и компактно на границах Московского и Литовского княжеств.