Учителю и ученику

Язык – и самый верный, и самый ненадежный помощник истории. Апельсины, которые сегодня произрастают во многих местах Южной Европы, попали в христианский мир на кораблях голландских мореплавателей. Голландцы, проникшие на Дальний Восток и в Тихий океан гораздо дальше португальцев, имели неплохие торговые связи с Китаем. Именно оттуда они вывезли необычного вида фрукт, прозванный «китайским яблоком» – так дословно переводится с голландского слово «апельсин». Но в других европейских языках происхождение этого фрукта никак не отражено. Английское orange, итальянское arancia, испанское naranja – практически во всех языках название апельсина ассоциируется с его цветом, а не с происхождением. Русское слово «апельсин» заимствовано из голландского языка, видимо, вместе с фруктом.

Но знакомство европейцев с чудесами Нового Света не ограничилось разнообразными плодами, диковинными птицами и зверями, которых ловили и привозили в дар королевскому двору моряки. Спутники Колумба, вернувшись на родину, привезли заимствованный у американских индейцев обычай – курение. Табак, произраставший в североамериканских широтах, вполне прижился и в несколько более южном европейском климате. Довольно скоро «трубочное зелье» заполонило Европу, а в XVII–XVIII вв. проникло дальше на восток, в Россию.

Другим приобретением – не столь распространенным, но гораздо более важным – стала горькая кора хинного дерева, привезенная португальцами с тихоокеанских островов. Эта кора обладала поистине чудодейственными свойствами. Португальские моряки, измученные долгим плаванием и скверным питанием, лечили при помощи хинной коры жестокую лихорадку. Хинин, который европейские медики научились добывать из этой коры, стал одним из самых популярных и эффективных лекарственных средств.

Уже позднее, когда пищевое производство в Европе вышло на промышленный уровень, в продажу был выпущен горький витаминный напиток – тоник, основным компонентом которого был хинин. Тоник укреплял здоровье пьющего, даже несмотря на то, что пили его зачастую с крепкими алкогольными напитками, получившими широкое распространение в Европе в XVIII–XIX вв.

Практически все новшества, касавшиеся рациона, затрагивали в первую очередь знать и обеспеченные слои городского населения Европы. Рацион бедноты остался практически неизменным. Даже картофель, простая и грубая пища, стал культивироваться европейскими крестьянами лишь после того, как на него прошла мода при дворе. Более того, в XVI в. над европейской беднотой вновь нависла угроза голода. «Революция цен» первой трети столетия взвинтила цены на продовольствие в четыре-пять раз. Особенно страдали от повышения цен жители колониальных держав, где изменение цен было самым сильным, а разрыв между беднотой и богатыми людьми – максимальным.

18. Одежда

В чем Возрождение не было особенно революционным, так это в одежде. Внешний вид человека в эпоху Возрождения был, как и в средние века, первым показателем его социального статуса. Более того, многочисленные сословные и корпоративные отличия, детали одежды, позволяющие однозначно определить место человека на общественной лестнице, в эту эпоху получили широчайшее распространение.

Рис. 187 [Илл. – Влюбленная пара. Гравюра XV в. (Renaissance, стр. 95)]

Все эти «знаки различия» – один из элементов «средневекового» в культуре Возрождения. Особенно держались за одежду, как за знак принадлежности к сословию, дворяне. Испанский идальго, пустивший по ветру громадное семейное состояние и распродавший все имущество за долги, был вынужден отправляться бродяжничать, побираясь в домах грандов. Нередко обнищавшие идальго сбивались в группы. Как именно они «промышляли», с огромной иронией написал анонимный автор плутовского романа «Ласарильо с Тормеса». Если где-то устраивался званый обед, один из шайки дворян-бродяг надевал на себя все более-менее приличные предметы туалета, какими его могли снабдить друзья по несчастью, и шел на обед, стараясь держаться уверенно и независимо. Во время обеда он наедался впрок – ведь в следующий раз его очередь «обедать» подходила не скоро. В каком бы плохом состоянии ни была одежда дворянина, камзол и штаны должны были присутствовать.

Эпоха рыцарства понемногу отходила в прошлое, а с ней – турниры в честь прекрасных дам. Обычай рыцарей украшать свою одежду цветами избранной им дамы тоже понемногу забывался, переходил скорее в разряд игры, изящного придворного флирта. Соответственно, с платьев дам исчезли за ненадобностью отрывные рукава, пришивавшиеся поверх настоящих. В старое время дама могла оторвать такой рукав и передать его рыцарю в знак благосклонности. Но поскольку женщина была в это время не столько объектом воспевания, сколько дорогой игрушкой, то и благосклонность к ней скорее мог проявить мужчина.

Вообще женская мода эпохи Возрождения, дошедшая до наших дней благодаря богатейшему художественному наследию того времени, весьма своеобразна. В отличие от средневековых мод, женщина в эпоху Возрождения не стеснялась глубоких вырезов на платье. Но грудь оставалась единственной частью тела, которую приличия дозволяли открывать. Сзади женские платья были наглухо закрытыми, шею прикрывал высокий воротник. Испанцы ввели моду на пышные гофрированные воротники-жабо, которые вскоре стала носить вся европейская знать. Платье было длинным, достигавшим пола. Длинные шлейфы, тянущиеся за платьем на несколько метров, как и прежде, были принадлежностью исключительно знатных дам. Женская мода была сословной не в меньшей степени, чем мужская. Горожанки должны были носить платья неярких цветов, белый цвет также был привилегией дворянского сословия.

Большое значение придавали своим корпоративным символам люди ученого звания. Профессор университета, доктор или юрист имели право носить бархатный берет, служивший основным внешним признаком ученого, наряду с бархатными перчатками. В XVI–XVII вв., когда положение ученого человека в обществе было не выше положения любого выходца из третьего сословия, одежда оставалась последним утешением тех, кто не имел иных причин именоваться доктором. Излюбленная мишень для нескончаемых острот в итальянской народной комедии дель’арте – доктор Панталоне, появляющийся на сцене в неизменном берете.

Рис. 188 [Илл. – Девушка-горожанка в венке. Со средневековой гравюры. (Детский Плутарх, стр. 446 нижн. лев. рис.)]

Шелка, тюль, муслин – ткани, привозившиеся из арабских стран, Индии и Китая, были красивы, дороги и далеко не так практичны, как привычное европейцам сукно. Из парадных тканей в эпоху Возрождения получил большое распространение бархат. В бархате ходили и мужчины, и женщины. Бархатный камзол или куртку можно было увидеть и на дворянине, и на ученом, и на городском богаче. Главным ограничением для представителей все еще третьего сословия был цвет одежды. Яркие цвета могли носить только дворяне, горожанам оставались темные тона. Впрочем, на портретах голландских или английских купцов коричневая или темно-красная бархатная куртка смотрятся не менее впечатляюще, чем яркий камзол какого-нибудь вельможи.