Распад ссср

Неизбежным следствием кризиса и разложения советского коммунизма стало разрушение национально-государственного устройства страны, называвшейся СССР, в которой проживали около 130 этносов. В феврале 1986 г. в новой редакции Программы КПСС, принятой на 27-м съезде КПСС, было записано: “Национальный вопрос, оставшийся от прошлого, в Советском Союзе успешно решён”. В декабре 1991 г. самая большая по территории страна мира исчезла с карт, распавшись на полтора десятка самостоятельных национальных государств. Грандиозность произошедшего за невероятно короткий срок (6 лет) ставит вопрос о причинах этого процесса, тем более что ни внутри, ни вне страны никто не ожидал и не готовил его.

Крах Советского Союза как многонационального общего дома невозможно объяснить только изнутри событий 1985 — 1991 гг. Исторические корни его самораспада следует искать значительно глубже.

Современный мир с его универсальными технологиями и моделями образа жизни нёс угрозу сохранению культурной традиции и национальной самобытности. Возрождение национального самосознания, выразившееся в этнических всплесках, было неосознанным сопротивлением этой глобальной тенденции. То, что произошло в СССР, можно рассматривать как частный случай общемировой закономерности.

Совместная жизнь разных народов в одном государстве всегда таит в себе потенциальную опасность его распада при определённых условиях. Как каждая семья стремится из коммуналки уехать в отдельную квартиру, так и каждый народ в идеале хотел бы иметь собственное государство. В течение XX века распались все империи мира, и СССР был последней, которую постигла такая же судьба.

Однако у нас этнический парадокс имел свои особенности, коренящиеся в природе самого советского государства и проводимой им национальной политике. Национальная политика коммунистического руководства страны закладывала под здание СССР “мины замедленного действия”, которые рано или поздно должны были взорваться. В основе её лежали три стратегические установки, зачастую противоречащие друг другу.

— Мировая коммунистическая революция приведёт к созданию общества, не знающего национальных различий. Преодоление их в СССР должно стать моделью решения национального вопроса во всём мире.

— Обеспечение культурного и экономического прогресса отсталых народов целенаправленными действиями центра за счёт более развитого русского народа и ресурсов России.

— Национальное многообразие не должно быть помехой центру в решении первых двух задач. Поэтому местные национальные интересы следует подчинить общегосударственному интересу.

В названии нашего государства — Союз Советских Социалистических Республик — лишь одно слово (Социалистических) соответствовало действительности. Остальные были лживой пропагандой, призванной скрыть истинную сущность системы. Возьмём для анализа слова “Союз Республик” (фиктивность понятия “Советский” показана в конце 2-й лекции настоящего раздела).

Слово “Союз” предполагает полноценную федерацию добровольно объединившихся народов, образовавшуюся по их свободному волеизъявлению и закреплённую в договоре. Но при образовании СССР объединение было проведено не в соответствии со свободным волеизъявлением народов, а на основе закулисных партийных решений. Государственность советских республик, составивших тогда СССР, была неполноценной. У власти там стояли не самостоятельные партии, а территориальные организации единой РКП (б). Едиными были профсоюзы. Республики не имели ни собственных вооружённых сил (их граждане призывались в единую Красную Армию), ни настоящих государственных границ, ни своей национальной валюты. Наиболее важные предприятия, железнодорожный транспорт непосредственно подчинялись московским хозяйственным органам. Даже республиканские бюджеты утверждались и финансировались Совнаркомом РСФСР.

Из 15 союзных республик, имевшихся в СССР с послевоенных времён до его конца, договор о создании союзного государства подписали только 3 (Россия, Украина, Белоруссия). Грузия, Армения и Азербайджан, объединённые в Закавказскую Федерацию (тоже участвовавшую в подписании договора), стали отдельными республиками только в 1936 г. и особого договора о союзе не подписывали. Не подписывали договора о вхождении в СССР и Эстония, Латвия и Литва. Их включение в состав СССР было следствием пакта Молотова-Риббентропа (23 августа 1939 г.), по которому они были оккупированы Красной Армией, и обращения приведённых там к власти коммунистических правительств. Народы прибалтийских республик считали себя “изнасилованными, а не заключившими с СССР брак по любви”. В конце 1980-х гг. именно они первыми двинулись к независимости, разрушая монолит СССР. Что касается 5 среднеазиатских республик (Казахстан, Туркмения, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан) и Молдавии, то они с 1924 по 1940 гг. были преобразованы из автономий в союзные республики решением кремлёвского руководства. Это тоже не предполагало подписания особого договора об их вхождении в СССР как суверенных единиц. Именно эти обстоятельства заставили центральное руководство страны, когда СССР уже расползался (1990 г.), с огромным опозданием заняться вопросом о перезаключении союзного договора с новым составом субъектов.

Конституция СССР 1924 г. закрепляла право свободного выхода из Союза как свидетельство добровольности объединения. Но и оно было пустой декларацией. Во-первых, не существовало до 1990 г. закона о выходе из СССР, в котором был бы прописан механизм осуществления этого права (порядок принятия решения, сроки, вопросы разделения собственности, армии, судьба некоренного населения и т. д.). Во-вторых, как показали в дальнейшем события, всякий, кто осмеливался заикнуться об обретении независимости (как, например, украинские сторонники самостийности), рассматривался как государственный преступник. В вину таким людям ставились буржуазный национализм, подрыв дружбы народов, покушение на целостность государства, работа на иностранных врагов отечества. Их ожидала немедленная и беспощадная расправа. Но в условиях Четвёртой русской революции, когда произошла заметная либерализация режима, право на свободу выхода из СССР при отсутствии юридической процедуры его реализации стало легальной основой для сепаратизма.

Все союзные советские Конституции декларировали принцип равноправия всех народов, живущих в стране. На деле равноправия не существовало, прежде всего, в вопросе о статусе в СССР того или иного народа. Для одних народов существовали союзные республики. Они назывались суверенными, имели свою Конституцию, герб, флаг, Верховный Совет, Совет Министров, национальную компартию, входящую в КПСС (кроме России), Академию наук, национальные театры, киностудию и прочее. Для других были автономные республики (не имеют своего герба и флага, Академии наук и прочего, но есть Конституция, Верховный Совет и Совет Министров). Для третьих имелись автономные области и автономные округа (есть местные советы депутатов, национальные театры). Четвёртые были вообще лишены национально-государственного статуса. Из 128 народов СССР, учтённых переписью 1989 г., только 53 имели какую-либо государственность, а остальные 75 её не имели. При этом суверенитет союзных республик, упомянутый в Конституции, был выхолощенным, так как практически полностью поглощался общегосударственным суверенитетом.

Принцип, по которому тот или иной народ наделялся тем или иным статусом или не наделялся никаким, был прост: произвол центра. В 1936 г. И.В. Сталин определил два критерия союзной республики — наличие внешней границы и не менее миллиона населения. Они никогда не были законодательно закреплены и ничем не обоснованы.

Так, 4-миллионная промышленная Татария была автономной республикой, а 1,5-миллионная Эстония — союзной. Оторванная от Азербайджана Нахичевань стала автономной республикой в его составе, а оторванный от Армении Нагорный Карабах с 75% армянского населения -автономной областью в составе Азербайджана же. Ханты-Мансийский автономный округ — пример чистого произвола: на его территории размером с Францию ханты и манси составляли всего около 3%. В Еврейской автономной области (Дальний Восток) евреи практически никогда не жили: это было сугубо декоративное образование. Турки-месхетинцы и гагаузы вообще лишены государственных или даже административных образований так же, как и 19 из 26 народов Севера.

Столь же произвольно некоторые народы распределялись по двум и более административным единицам разного уровня, а некоторые сливались вместе. Есть две Осетии (Северная — автономная республика в России, Южная - автономная область в Грузии). Адыги получили три автономии с разными названиями и статусами. Киргизия из автономной области стала сперва автономной республикой, а затем союзной. Автономная республика Каракалпакия была передана из Казахстана в Узбекистан. У Карелии сменили сначала автономный статус на союзный, затем вновь на автономный. Автономные республики немцев Поволжья и крымских татар были вообще ликвидированы. Есть примеры автономий без титульного народа (грузин в Грузии — Аджария, азербайджанцев в Азербайджане — Нахичевань). С 1921 г. по 1985 г. административные границы национально-территориальных образований СССР перекраивались 94 раза.

Не равны были народы СССР также и в политической сфере. В высшем органе государственной власти — Верховном Совете СССР — была представлена примерно половина народов, хотя и крупнейших. В одной его палате — Совете Союза — состояли представители около 40, а в другой — Совете Национальностей — около 60 народов. Список первых сорока повторялся в обеих палатах. Совет Национальностей не занимался разрешением национальных проблем и фактически дублировал Совет Союза. Впрочем, депутаты избирались не от национальностей, а от административных единиц — территорий с многонациональным населением. Даже союзные республики не были равны между собой по представительству в Верховном Совете. Чем больше автономных образований внутри республики, тем больше депутатов она может избрать. Так, большая Украина посылала в Верховный Совет только 32 депутата, а маленькая Грузия, имевшая три автономии, — 59 депутатов.

В тоталитарном государстве всё это не имело большого значения. Но когда в конце 1980-х гг. его стали трансформировать в демократическое, с реальным, а не бутафорским народовластием и гражданскими свободами, указанное неравенство стало восприниматься как нетерпимое и неоправданное.

При подготовке нового союзного договора многие автономии России захотели повысить свой статус до союзных республик, то есть стать субъектами новой федерации. Они стали принимать свои декларации о суверенитете. В крошечной Молдавии (осень 1990 г.) были провозглашены две независимые республики — Гагаузская с тюркоязычным населением и Приднестровская с русскоязычным. С 1989 г. залихорадило Грузию. Абхазы требовали равного политического статуса с грузинами или отделения от Грузии. А в Южной Осетии на референдуме более 90% населения высказалось за независимость и воссоединение с Россией. С 1988 г. Нагорно-Карабахская автономная область стала добиваться выхода из Азербайджана и включения в состав Армении. Это привело к войне между двумя союзными республиками, к жуткой резне армян в азербайджанских городах Сумгаите и Баку, к изгнанию десятков тысяч азербайджанцев из Нагорного Карабаха, к объявлению чрезвычайного положения и введению частей Советской Армии в Баку. Летом 1990 г. более 300 человек погибло в столкновениях между узбеками и киргизами в городе Ош (Киргизия) из-за спорной территории, образовавшейся ранее при произвольном проведении границы между Узбекистаном и Киргизией.

Понятие “республика” в применении к частям, из которых был составлен СССР, так же как и понятие “союз”, нельзя принимать всерьёз.

Республика — это форма правления, при которой источником власти в государстве является народ. Его решение на выборах определяет состав властных органов. Выборы же в СССР, как уже говорилось, были фикцией. Реальная власть в стране принадлежала структурам коммунистической партии, построенным иерархически. Их руководящий кадровый состав формировался ЦК КПСС и никак не зависел от народного выбора, контроля и оценки. Первые секретари национальных компартий проводили на своих территориях политику центра, даже если она шла вразрез с интересами их народов. Они отвечали не перед своим населением, а перед теми, кто их ставил и снимал, и знали, что за их делами и словами внимательно следят. Твердо было заведено, что вторым секретарём ЦК национальной компартии назначается русский, причём не из местных, а из Москвы. Случалось, что и первые секретари присылались в республики не коренной национальности (Хрущёв, Каганович — на Украину, Брежнев — в Молдавию и Казахстан). Аппарат госбезопасности и его председатель, военное командование в республике были в большинстве своём из русских. Таким образом, составные части СССР больше походили не на союзные республики, а на сатрапии восточных деспотий.

Интересно, что “первой ласточкой” процесса, приведшего к краху СССР, были события в Казахстане (декабрь 1986 г.), отразившие именно эту специфику страны. Москва прислала в Казахстан на пост первого секретаря компартии республики русского Г.Н. Колбина вместо переставшего её устраивать казаха Д.А. Кунаева. Пленум ЦК КП Казахстана автоматически за 15 минут одобрил это решение. Так было много раз и раньше. Но теперь наступали новые времена: Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв говорил о гласности и демократизации, призывал к активности снизу. И по Алма-Ате прокатились массовые (до 30 тысяч участников) демонстрации студентов и рабочих, которые скандировали: “Казах! Казах! Каждому народу — своего вождя!”

В ходе Четвёртой русской революции по мере развёртывания национальных движений в республиках часть местной номенклатуры сумела сориентироваться и поддержать, а то и возглавить их. Республиканские элиты оценили значение национализма как мощного оружия в борьбе против центра за контроль над местными ресурсами. В 1990 г. центральные органы КПСС утратили контроль над национальными её частями, а 28-й съезд КПСС установил их фактически неограниченную самостоятельность. Это был один из важнейших факторов разрушения СССР, причём его действие было мощно усилено возникновением компартии России, которой ранее не было. Зато люди из верхушки компартий ряда республик стали их первыми президентами (Л. Кравчук — Украина, М. Снегур — Молдова, Н. Назарбаев — Казахстан, С. Ниязов — Туркмения и др.).

Итак, “империя Кремля”, чем, по сути, был СССР, держалась не в силу тяготения её народов друг к другу и не на экономической взаимозависимости её частей, а за счёт властного стержня — КПСС и тотального полицейского надзора со стороны КГБ. Достаточно было этой конструкции зашататься и ослабеть, потерять способность внушать уважение и страх под напором гласности и высвобожденной в ходе реформ народной энергии, как государство стало распадаться на куски.

Отчаянная попытка ГКЧП в августе 1991 г. предотвратить этот распад силой и восстановить СССР не имела перспективы и закончилась провалом, лишь ускорив бегство республик от центра. Но даже победа путчистов могла только сильнее разжечь сепаратистские настроения, поскольку возврата к прежней модели уже никто не хотел. Поэтому кажутся не имеющими смысла рассуждения многих исследователей на тему: нельзя ли было, отказавшись от коммунизма и всевластия КПСС, всё-таки сохранить СССР в каком-нибудь обновлённом виде.

Потенциальную угрозу межнациональных конфликтов несла в себе сама система национально-территориального деления, введённая большевиками в противовес территориальному принципу деления в царской России. Смысл был в том, чтобы, польстив самолюбию “инородцев”, привлечь их симпатии к идеям революции и социализма. Большинство территорий получили названия по именам титульных этносов, которые стали ощущать себя хозяевами в них. Но поскольку население везде было смешанным, то люди, принадлежащие к нетитульным национальностям, должны были считать себя гостями на своей земле. К тому же большевики взяли курс на массовое заселение национальных республик представителями некоренных национальностей, преимущественно русскими и украинцами. Цель была благая — помочь быстро создать современную промышленность, ликвидировать неграмотность и вырастить кадры местной интеллигенции. К 1989 г. людей, проживающих вне границ своих национально-государственных образований, насчитывалось 54,3 миллиона человек, то есть почти 1/5 населения страны. Из них русских было 25,3 миллиона. Подъём культурного и промышленного уровня, развитие городской цивилизации в республиках вызвали, с одной стороны, рост национального самосознания у титульных народов, а с другой — ужесточение конкуренции с нетитульными за престижные и высокооплачиваемые места. Всплеск местного национализма в конце 1980-х и в последующие годы больно ударил по судьбам этих людей. Они подверглись мощному давлению и дискриминации, что вынуждало многих бросать всё и спасаться бегством. Те же, кто оставался, оказались на положении людей второго сорта.

Развивая экономику страны, центральное руководство не принимало во внимание интересы республик и народов, полагая, что возрастание экономического потенциала пойдёт на пользу всем в равной степени. При этом хищнически истреблялась природная среда, ухудшалась экологическая обстановка, вычерпывались ресурсы, уменьшалась доля коренного населения за счёт притока присланных по оргнабору инонациональных кадров, исчезали традиционные виды занятий и привычный образ жизни местных жителей. Так, промышленное освоение районов проживания народностей Севера сгубило 20 миллионов га пастбищ, оставив не у дел около ста оленеводческих бригад. Центр перераспределял вносимые в общую копилку средства от республик-доноров к республикам-получателям помощи. При этом каждая из республик считала, что вносит в общий котёл больше, чем получает из него. В 1985 — 1991 гг. такие настроения переросли в идею экономического суверенитета (стать полными хозяевами всех богатств на своей территории и самим решать — сколько перечислять на общие нужды). Нарастание кризиса в экономике спровоцировало развитие этой идеи в сторону выхода из СССР — чтобы вообще ни с кем не делиться, а только торговать по мировым ценам (прибалтийские республики, Украина, Россия, Туркмения, Азербайджан).

Имея в виду будущее слияние наций и облегчение себе управления многонациональной страной, коммунистическое руководство проводило языковую политику. В 1938 г. при И.В. Сталине принято решение об обязательном изучении русского языка в национальных школах. В 1958 г. при Н.С. Хрущёве был принят закон о добровольности (то есть необязательности) изучения национального языка и обучения на нём. Л.И. Брежнев объявил русский язык не только межгосударственным языком для национальных республик, но и государственным языком самих республик и их жителей. Во многих автономиях России, в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии родной язык уходил из речевой практики; поскольку русский доминировал в городах, на нём шло обучение в вузах. В 1955 г. образование можно было получить на 55 языках, а в 1988 г. — на 39 языках. В 1983 г. специальным постановлением ЦК КПСС широко вводилось обучение нерусских детей русскому языку в детских садах, создавались двуязычные группы. Выпускники русскоязычных школ в национальных республиках затруднялись в культурно-этническом самоопределении и относили себя к советскому народу вообще. Языковая денационализация болезненно воспринималась нерусскими народами. Но ставить вопрос о возрождении национального языка в образовании, культуре, делопроизводстве открыто, не опасаясь обвинений в буржуазном национализме, стало возможным только с началом горбачёвских реформ.

Особое место в разрушении СССР принадлежит русскому фактору. С 1917 г. сложилась “традиция” решать национальные проблемы без учёта русских как национальной группы. Им было фактически отказано в праве представлять свои интересы. Понятие “русскости” часто было синонимом “великодержавного шовинизма”. РСФСР не имела, в отличие от других союзных республик, своей компартии, столицы, Академии наук. Будучи общесоюзным донором, она оказалась на одном из последних мест по важнейшим параметрам социального развития. Вслед за В.И. Лениным, И.В. Сталиным и другими коммунистическими лидерами М.С. Горбачёв понимал, что реальное равноправие России в ранге союзной республики будет означать конец власти центральных структур и его лично. “Если Россия поднимется, тогда всё — конец империи”, — говорил он. Идея российского суверенитета первоначально была выдвинута национал-патриотическими публицистами и писателями (В. Распутиным, Ст. Куняевым и др.), но оказалась перехвачена демократами.

Движение за российский суверенитет развернулось в начале 1990 г. Сознание россиян было уязвлено тем, что недовольство национальных регионов часто направлялось против России и русских, а не против центра, от которого не меньше других страдала сама Россия. Союзное руководство не могло предложить решений ни одной из российских проблем и не показывало желания ими заниматься. Не отваживалось оно и на проведение радикальных рыночных преобразований. 12 июня 1990 г. I Съезд народных депутатов России принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. В ней провозглашалось верховенство республиканской Конституции и законов над союзными. Российские власти вместо постепенной трансформации бюрократического государства “сверху” предлагали фактически разрушить его и строить новую федерацию “снизу”. Ровно через год Президентом Российской Федерации был избран давний соперник М.С. Горбачёва — Б.Н. Ельцин. Борьба между ними имела не только политический смысл. Её ожесточённость, доходившая до взаимных требований уйти в отставку, объяснялась также резкой личной неприязнью двух лидеров друг к другу. После победы над путчистами из ГКЧП в декабре 1991 г. Б.Н. Ельцин вместе с лидерами Украины и Белоруссии Л.М. Кравчуком и С.С. Шушкевичем подписал соглашение о роспуске СССР и создании Содружества Независимых Государств (СНГ).