Сплошная принудительная коллективизация в ссср: причины, цели, итоги

Коллективизация — это объединение мелких частных крестьянских хозяйств в крупные коллективные. Она предусматривалась теорией марксизма о построении социализма.

Задолго до революции В. Ленин писал: «Социал-демократ… стал бы пропагандировать национализацию земли лишь как переход к крупному коммунистическому, а не к мелкому индивидуалистическому хозяйству» (1902 г.).

Первые попытки создания коммун и совхозов в российской деревне относятся еще к 1918 — 1920 гг. Но они были сорваны антибольшевистской крестьянской войной 1920 — 1921 гг., заставившей власть отступить.

Курс на коллективизацию как перспективную задачу взял XV съезд партии (декабрь 1927 г.). На съезде речь шла о развитии различных форм кооперации. Ни сроков, ни тем более единственных форм и способов кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал. Стратегия в отношении сельского хозяйства исходила из убеждений, что НЭП есть тот путь, на котором «только и возможно социалистическое преобразование хозяйства страны». Статистика свидетельствовала: политика НЭПа позволила в 1927 г. преодолеть высшие рубежи дореволюционной России по уровню потребления пищевых продуктов. Горожане потребляли в среднем свыше 41 кг мяса (жители деревни — около 23 кг). Население было обеспечено хлебом: около 180 кг зерна на одного человека в городе (220 кг — в деревне).

Вместе с тем преобразование сельского хозяйства было необходимо.

Хозяйствование на мелких клочках земли с помощью примитивных орудий обрекало крестьян на тяжелый ручной труд, обеспечивая воспроизводство все тех же отсталых условий труда и быта. В 1927 г. только около 15% крестьянских хозяйств имели сельскохозяйственные машины на конной тяге; около 28% не имели рабочего скота, около 32% - пахотного инвентаря. Валовое производство сельхозпродукции хотя и достигало 95% от уровня 1913 г., но по товарности – лишь 37%.

Низкий уровень сельскохозяйственной продукции сдерживал общее экономическое развитие страны, а также начавшуюся индустриализацию, важную и для развития самого сельского хозяйства.

Однако преобразование сельского хозяйства вовсе не предполагало обязательного насаждения колхозов, что доказала сама жизнь.

Но, взяв курс на форсированное индустриальное развитие, советское руководство столкнулось с проблемой средств и рабочих рук. Получить то и другое в преимущественно аграрной стране предполагалось возможным, прежде всего, за счет крестьянства. Это с неизбежностью поставило проблему перекачки средств из деревни в промышленность.

Деревня же готова была поставлять государству сельхозпродукцию при двух условиях:

1) если ее удовлетворяли цены, предлагаемые государством;

2) если в продаже имелись необходимые деревне промтовары, притом по доступной цене.

Но товаров для населения износившаяся промышленность выпускала мало, и они были дороги. Государство же намеренно опускало до неприемлемого для крестьян уровня цены на их продукцию и душило налогами тех крестьян, которые поднимались выше бедняцкого уровня.

Кроме того, самой властью нагнетался военный психоз (слухи о скорой войне с Англией). Испуганное население сметало товары с прилавков магазинов, делало запасы. Крестьяне стали придерживать хлеб, саботировать хлебозаготовки. Следствие этого — взвинчивание рыночных цен на хлеб в силу ажиотажного спроса на него.

Скзались также неблагоприятные погодные условия. В результате в 1927 — 1928 гг. разразился хлебозаготовительный кризис. Вводятся карточки на хлеб, сокращается экспорт зерна, под угрозу поставлена политика индустриализации.

Аналогичный кризис страна уже пережила в 1925 — 1926 гг. Он был разрешен повышением закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию и сокращением промышленного строительства. Этот опыт не представлялось возможным использовать в условиях развернувшейся форсированной индустриализации.

В ходе споров внутри большевистского руководства о причинах кризиса и путях выхода из него (группа И. Сталина и группа Н. Бухарина) верх одержал И. Сталин и его сторонники.

Вариант группы Н. Бухарина предполагал выход из кризиса через применение экономических мер, в том числе путем стимулирования продажи хлеба государству крестьянам через повышение закупочных цен на него.

Вариант группы И. Сталина заключался в усилении административного нажима на деревню: изъять хлеб у крестьян, предварительно объединив их в колхозы. Он стремился достичь следующих первоочередных целей преобразования сельского хозяйства.

Во-первых, обеспечить бесперебойное снабжение потребностей форсированной индустриализации в сырье, продуктах питания, рабочей силе через образование крупных социалистических коллективных хозяйств (колхозов). Колхозы легче поставить под административный контроль, чем 25 млн. единоличных хозяйств. Они превращались в надежный канал перекачки ресурсов в промышленность.

Во-вторых, снять с повестки дня крестьянский вопрос, постоянно беспокоивший власть. Для этого предполагалось убрать из деревни через «ликвидацию кулачества как класс» способные к сопротивлению слои населения.

Достижение этих целей неизбежно вело к столкновению власти с деревней.

Однако, и отвергнутый вариант Н. Бухарина также не предполагал бес проблемного развития и грозил новыми кризисами.

Действительно, повышение закупочных цен на зерно (как предполагал Н. Бухарин) вело бы к снижению производства технических культур. Это, в свою очередь – к свертыванию легкой промышленности. Следствие этого – дефицит необходимых крестьянских товаров, а, значит, вновь – кризис хлебозаготовок (крестьянин не везет зерно в город).

Думается, что в сложившейся ситуации форсированной индустриализации в преимущественно аграрной стране и амбициозности, неподотчетности к тому времени никому руководителя страны, иной вариант, кроме сталинского, вряд ли был бы возможен.

К 1927 г. колхозы и совхозы объединяли менее 1% крестьянских хозяйств, которые производили 2% всей продукции сельского хозяйства, в том числе 7% товарной продукции. Вместе с тем в стране складывалась крепкая система сельскохозяйственной кооперации. В 1927 г. она объединяла около 33% крестьянских хозяйств. Развивались потребительская и кустарно-промысловая формы кооперации. Все вместе они охватывали около 70% товарооборота между городом и деревней, обеспечивая экономическую связь между ними. Таким образом, не было экономических оснований для образования колхозов. Предпочтительнее, казалось бы, был путь развития уже существующих форм кооперации. Но он не отвечал целям сталинской концепции преобразования деревни, т. к. кооперация предполагала рыночные отношения, т. е. не представлялось возможным беспрепятственно изымать необходимые для индустриализации ресурсы. Нужен был хозяйственный механизм, не подверженный колебаниям рынка. Таким виделся И. Сталину колхоз, а значит, необходима коллективизация сельского хозяйства. А поскольку было очевидно, что это встретит сопротивление зажиточных слоев деревни, то решено было применить чрезвычайные меры в отношении их раскулачивания. Это и определило причины сплошной коллективизации и насильственные методы ее проведения.

Характер, методы этой политики определил И. Сталин во время поездки в Сибирь в январе-феврале 1928 г. Срыв плана здесь по хлебозаготовкам был расценен как сознательный саботаж со стороны кулаков. «Излишки» конфисковывались в пользу государства. При этом 25% конфискованного хлеба распределялось среди бедноты по госценам или в порядке долгосрочного кредита. Эта мера стимулировала активность «низов» деревни в поисках «излишков» у более зажиточных односельчан. Вождь потребовал применять к кулакам, не сдающим хлеб по государственной цене, статью 107 Уголовного Кодекса РСФСР. Она предусматривала наказание за спекуляцию (перепродажу с целью наживы). Крестьяне же не только не перепродавали, но и не продавали хлеб, и в данном случае применение подобной статьи — это противоправный шаг. Судей и прокуроров, не готовых к таким действиям, генсек назвал «господами», которых надо «вычистить и заменить, ибо их связь с кулаками очевидна». Применение чрезвычайных мер сопровождалось закрытием базаров, запрещением торговли хлебом. Заградительные отряды на дорогах препятствовали перевозке зерна. Предавались забвению слова самого же И. Сталина, произнесенные с трибуны XV съезда партии, что «кулака надо взять мерами экономического порядка». Поучая партийно-хозяйственный актив Сибири, он не исключал повторения «саботажа хлебозаготовок со стороны кулаков. А потому, чтобы избежать его, ставит задачу — «развернуть вовсю, не жалея сил и средств, строительство колхозов и совхозов».

Осенью 1929 г. была выдвинута задача сплошной коллективизации отдельных областей. Теоретическим обоснованием этого послужила статья И. Сталина «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.). В ней утверждалось, что в колхозы пошли основные, середняцкие массы и что в социалистическом преобразовании сельского хозяйства уже одержана «решающая победа», т. к. в колхозы крестьяне пошли не отдельными группами, как то имело место раньше, а даже округами. На самом деле в колхозах тогда состояло 6 — 7% крестьянских хозяйств, причем свыше 1/3 в них — беднота. Для проведения коллективизации в деревню было направлено не менее 25 тыс. рабочих с организационно-политическим опытом работы. Не связанные до этого с сельским хозяйством и мало в нем разбирающиеся, они тем не менее стали верными проводниками политики партии в деревне, усугубляя часто и без того непростую там ситуацию.

В декабре 1929 г., выступая на конференции аграрников, И. Сталин потребовал ликвидировать кулачество как класс. Так был обозначен «великий перелом» в деревне, а коллективизация стала ассоциироваться с раскулачиванием.

Перевод сельского хозяйства на путь крупного обобществленного производства стал рассматриваться как средство проведения форсированной индустриализации и одновременно ликвидации кулачества как главного врага Советской власти.

Для реализации этой политики принимаются соответствующие партийные постановления.

Постановление МЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству»:

· Определялись 3 группы районов по темпам коллективизации. Предусматривалось завершить ее в ходе первой пятилетки (а пятилетний план предусматривал объединить за 5 лет всего около 20% крестьянских хозяйств).

· Сельскохозяйственная артель характеризовалась как «наиболее распространенная» форма колхозов. Вместе с тем она отмечалась как всего лишь «переходная к коммуне». Масштабы обобществления не указывались, что на практике привело к неразберихе, массовой ликвидации ТОЗов — товариществ по совместной обработке земли и замене их коммунами.

(ТОЗ: обобществлялись земля и труд, а рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь оставались в личной собственности его членов.

Коммуна: полное обобществление не только производства, но и быта).

Секретным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»:

· Выделялись три категории кулаков и меры борьбы с ними.

К первой относился «контрреволюционный кулацкий актив» — участники антисоветских и антиколхозных выступлений. Они подлежали заключению в концлагеря, к организаторам применялась высшая мера — расстрел, а их семьи выселялись в отдаленные районы страны.

Ко второй — «богатые кулаки и полупомещики». Их выселяли вместе с семьями в отдельные районы страны.

К третьей — остальная часть кулаков. Она подлежала расселению специальными поселками в пределах района проживания, но за пределами коллективных хозяйств.

· Устанавливалось, что общее число раскулаченных в среднем должно составить 3 — 5%. (Такого количества кулаков в том понимании, как это определяла советская власть, уже не было к тому времени).

Несмотря на провозглашенный принцип добровольности, коллективизация осуществлялась с помощью массового насилия. Она превратилась на местах в своеобразное соревнование, т. к. доводилась 100% норма коллективизации. Число раскулаченных достигало 10 — 15% и более. В результате основным объектом раскулачивания стал середняк. Такой вывод можно сделать из данных официальной статистики того времени о социальном расслоении деревни.

В 1927 г. кулацкие хозяйства составляли около 4%; основная часть — середняцкие — около 63%; бедняки и батраки — около 33%. К началу массового раскулачивания кулацких хозяйств стало еще меньше (часть уже была раскулачена, другая — самораскулачивалась; разоряло эти хозяйства индивидуальное обложение, прекращение кредитования и т. п.). Значит, молот раскулачивания в основном прошелся по середняку. Бедняцкая часть деревни увидела в объединении выход для себя, т. к. у нее не было реальной перспективы в одиночку вырваться из нищеты. Она и стала той социальной базой, которая активно поддержала сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества. В целом было раскулачено 4 — 5 млн. крестьян.

Специальное постановление СНК СССР (21 мая 1929 г.) к кулакам относило тех, кто обладал хотя бы одним из следующих признаков:

— систематически применял наемный труд;

— имел в хозяйстве предприятие с механическим двигателем;

— сдавал в наем оборудование, помещение;

— занимался торговлей.

(Все это в период НЭПа власть сама разрешила).

Кроме того, власть дала на места указание: самим определять кулака. Чаще всего эта работа поручалась так называемым “двойками”, “тройками” (представителям партийной, советской власти, органов ОГПУ). Это приводило к злоупотреблениям, использовалось для сведения счета с кем-либо из крестьян. Не было не только экономической, но и правовой основы для сплошной коллективизации и раскулачивания. Раскулачиванием зачастую запугивали крестьянина, принуждая его вступить в колхоз. Увеличение налога на единоличников также вынуждало их вступать в колхоз.

О том, что творилось в деревне в этот период, центральная власть знала в деталях. Деревня ответила на насильственную сплошную коллективизацию массовыми восстаниями. Официальной пропагандой они именовались “кулацкими мятежами”. Если в 1929 г. было зарегистрировано 1300 таких восстаний, то только за январь — половину марта 1930 г. — 2000. На их подавление были брошены воинские подразделения ОГПУ, а в ряде мест — даже артиллерия и самолеты. Крестьяне выступали не только против насильственной коллективизации и раскулачивания, но и против закрытия церквей и мечетей, ареста и преследования священнослужителей, закрытия базаров и т. п. Наряду с активными формами протеста крестьянство прибегало к пассивному сопротивлению: отказу от выполнения хлебозаготовок, массовому убою скота, невыходу на колхозную работу, работе “спустя рукава”. Чтобы сбить накал сопротивления, И. Сталин осуществил обманный маневр. 2 марта 1930 г. газета “Правда” опубликовала его статью “Головокружение от успехов”. В ней вождь всю вину за преступления коллективизации, называемые “перегибами”, перекладывал на местные органы власти, уходя от личной ответственности. От местных властей специальным постановлением ЦК ВКП(б) “О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении” (14 марта 1930 г.) потребовали исправления допущенных “перегибов”, “искривлений” (нарушение принципов добровольности, забегание вперед в деле обобществления имущества крестьян, злоупотребления при раскулачивании). Вместе с тем, И. Сталин начал свою статью “Головокружение от успехов” с того, что объявил успехом достигнутый 50%-й уровень коллективизации (“коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным”). А местные работники обязывались “закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед”. Такие противоречивые указания местному активу дезориентировали его (“закреплять успех” или исправлять “перегибы”?). И. Сталин же стал восприниматься большинством крестьян как народный заступник.

В этой же газете был опубликован Примерный устав сельхозартели, которым определялись масштабы обобществления. В сельхозартели обобществлялись основные средства производства (пахотная земля, сельскохозяйственный инвентарь, часть скота). Право личной собственности распространялось на жилище, приусадебный участок, часть молочного скота, мелкий скот и птицу.

После публикации этих материалов начался массовый выход крестьян из колхозов. Он был бы еще большим, если бы не было принято решение не отдавать выходящим из колхоза их имущество. Но массовый выход из колхозов и ликвидация многих из них нарушали задуманный вождем план ускорения темпов коллективизации. Поэтому вновь начинается наступление на крестьянство. Теперь для социалистического преобразования деревни применялись другие, более “тонкие” методы. К селам и станицам, население которых не вступало в колхозы, прекращались подвоз товаров, выдача кредитов крестьянам. Единоличников сгоняли со своих участков на неудобные, отдаленные земли, обкладывали непомерными налогами. С началом форсированной индустриализации наблюдается резкий поворот в отношении к кулакам. Если до этого они имели право вступать в колхозы, но только не могли избираться в их правления, то сейчас запрещалось принимать в колхозы кулацкие семьи, т. е. перед ними и их детьми закрывалась дорога в новое общество. Противопоставление кулаков всему остальному крестьянству вызвало их крайнее озлобление. Усилился кулацкий террор против организаторов колхозного движения, поджоги колхозного имущества, участились антисоветские мятежи.

Отношение крестьянина к труду и общественной собственности лучше всего характеризует его отношение к колхозу. Средняя выработка трудодней на трудоспособного крестьянина в 1932 г. составила 118. Главной собственностью, которую нужно было передать колхозу, являлся крупный рогатый скот. Крестьяне предпочитали идти в колхоз с голыми руками: скот в массовом масштабе забивали. Уход за скотом в колхозах был из рук вон плохим: в 1932 г. средний годовой удой молока от коровы составил 931 кг, что сравнимо с продуктивностью козы.

Деревню удалось загнать в колхоз благодаря натравливанию бедняцкой ее части на зажиточную. По этой причине удалось избежать общекрестьянской войны в ответ на принуждение.

Трагическая страница в истории коллективизации — это голод, постигший деревню в 1932 — 1933 гг. Особенно пострадали зерновые районы (Украина, Казахстан, Северный Кавказ), где сопротивление коллективизации было особенно сильным. Ученые определяют количество погибших от голода от 2 — 3 млн. до 7 млн. человек. Точные цифры определить трудно, т. к. статистика того времени не вела их учет. Причины голода — государственные хлебозаготовки 1931 — 1932 гг. Урожаи в эти годы были лишь немного ниже средних за много лет и сами по себе не грозили голодом. Но ускоренные темпы индустриализации требовали валюты для закупки промышленного оборудования. Получить ее решили за счет экспорта зерна, объем которого был несопоставим с возможностями. В результате крестьяне остались без продовольствия. От голода умирали целыми селениями. Были нередки случаи людоедства. Официально этой проблемы как бы не существовало. Если во время голода 1921 г. на помощь российскому крестьянству пришло мировое сообщество, то сейчас все каналы информации были заблокированы, и ждать помощи было неоткуда. Появляющиеся сообщения о голоде официальная пропаганда отвергала как клеветнические. Дороги из голодающих районов были перекрыты военными кордонами, которые не пропускали людей, пытавшихся спастись от голодной смерти. Введение в 1932 г. паспортов и системы прописки только для горожан прикрепляло крестьян к определенному месту жительства. Не случайно в их среде ВКП(б) расшифровывалось как “второе крепостное право большевиков”.

Советская историография утверждала, что основным источником для индустриализации страны мог быть в 20 — 30-е гг. только экспорт хлеба. Статистика, однако, опровергает это. Наибольшую выручку за вывоз хлеба удалось получить в 1930 г. — 883 млн. рублей. В этот же год продажа нефтепродуктов и лесоматериалов дала более 1 млрд. 430 рублей. Пушнина и лен добавили почти 0,5 млрд. рублей. В последующие годы цены на зерно на мировом рынке упали из-за мирового экономического кризиса. Экспорт хлеба в голодные 1932 — 1933 гг. дал всего 389 млрд. рублей, а лесоматериалов — почти 700 млрд., нефтепродуктов — еще столько же. Продажа пушнины в 1932 г. позволила выручить средств больше, чем вывезенный в том же году хлеб. Таким образом, средства для индустриализации можно было получить и за счет других источников. По крайней мере, экспорт хлеба в 1932 — 1933 гг. не дал необходимой выручки, и она была получена за счет других источников. Сохранение зерна внутри страны могло бы предотвратить голод или уменьшить число его жертв. Современные исследования показывают, что половины экспортированного хлеба хватило бы, чтобы спасти людей от голода.

Пытаясь спастись от голода, крестьяне крали зерно с колхозных токов, срезали колосья в поле. В ответ появился Закон об охране социалистической собственности (1932 г.), получивший в народе название закона “о пяти колосках”. Он предусматривал за хищение колхозного имущества, начиная с 12-летнего возраста, высшую меру наказания — расстрел с конфискацией имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества.

После событий 1932 — 1933 гг. в партийной среде высказывались мнения о необходимости серьезного пересмотра политики в деревне. Но на совещании в ЦК партии 1934 г. И. Сталин заявил о завершающем этапе коллективизации. Своеобразный контроль за жизнью в колхозе во второй пятилетке (1933 — 1937 гг.) возлагался на политотделы при МТС (машинно-тракторных станциях). Не снимался с повестки и рост колхозного движения. К 1937 г. колхозы объединяли 93% крестьянских хозяйств, т. е. коллективизация завершилась.