Замыслы индустриализации

XIV съезд партии (декабрь 1925 г.) определил курс на индустриализацию, но никаких конкретных цифр, указаний об источниках накопления, темпах роста промышленности, соотношения отраслей, форм и методов индустриализации не называлось. Съезд был занят другим — внутрипартийной борьбой за власть, оспариванием права на ленинское наследие, столкновением различных точек зрения на проблему дальнейшего развития страны. Для И. Сталина и его приверженцев главным в то время был разгром группы Г. Зиновьева — Л. Каменева, их дискредитация, низведение до уровня второстепенных руководителей.

Хотя курс на индустриализацию был взят XIV съездом партии, но ее форсирование началось одновременно с претворением в жизнь первого пятилетнего плана (1928/29 – 1932/33 гг.). Тем самым списывались в архив XV съезд партии (1927 г.) и его директивы по пятилетнему плану о гармоничном развитии всех отраслей народного хозяйства. Обосновывая в дальнейшем пересмотр плана, И. Сталин развернул целую «теорию» о том, что планирование не кончается составлением плана и надо увеличивать план на ходу. Требуя выполнения плана любой ценой, он утверждал: «Наши планы есть не планы–прогнозы, не планы-догадки, а планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов». Был брошен лозунг «Пятилетку — в четыре года!» Так начал раскручиваться маховик ускорения. И. Сталин заявлял: «Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми…» Это означало, что нужно совершить гигантский рывок.

Масштабность задач и крайняя нехватка средств заставляли усиливать централизованное управление, жестко регламентировать задания и ресурсы для их выполнения. Из 1500 крупных предприятий первой пятилетки выделялась группа первоочередных. Эти 50 — 60 объектов обеспечивались всем необходимым. Но и среди ударных строек предпочтение отдавалось 14 важнейшим.

Для индустриального рывка необходимо было изыскать огромные средства. Рассчитывать можно было только на внутренние источники (надежды на концессии не оправдались, а камнем преткновения для западных кредитов были нерешенные вопросы о долгах царского и Временного правительства, о национализированной собственности иностранцев и соображения идеологического порядка).

В преимущественно аграрной стране основным источником индустриализации должно было стать сельское хозяйство. И. Сталин признавал: «С крестьянством у нас дело обстоит таким образом: оно платит государству не только обычные налоги… но оно еще переплачивает на сравнительно высоких ценах на товары промышленности — это во-первых, и более или менее недополучает на ценах на сельскохозяйственные продукты — это во-вторых. Это есть добавочный налог на крестьянство. Это есть нечто вроде «дани», нечто вроде сверхналога, который мы вынуждены брать для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии…»

Увеличение прямых и косвенных налогов — еще один источник индустриализации. Это бремя несло все население.

Широкое распространение получили также добровольно-принудительные займы у населения: практически каждый рабочий, служащий вынужден был отдавать часть своего и без того скудного заработка на дело индустриализации.

Кроме того, доходы приносила монополия государства на внешнюю торговлю.

Активно использовались средства от национализированной собственности.

Практиковалось перераспределение средств из одних отраслей в другие.

Из страны активно вывозилось сырье, продовольствие — хлеб, масло, сахар, потребление которых собственным народом было резко ограничено: нефть, золото, лес.

Распродавались сокровища русских музеев.

Крупнейшим источником доходов стала продажа водки. Еще недавно И. Сталин заявлял, что алкоголь, с продажи которого царская Россия имела большой доход, не будет иметь распространения в Советской России. Чуть позже он изменил свою точку зрения: “Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на увеличение производства водки…” И это было сделано.

Источником индустриализации стал фактически бесплатный труд заключенных ГУЛАГа (Государственного управления лагерей).

В целях повышения трудовой активности масс было организовано социалистическое соревнование. Оно явилось еще одним источником индустриализации. Не случайно в 1929 г. газета “Правда” опубликовала работу В. Ленина “Как организовать соревнование”, написанную им еще в 1918 г. Эта статья несла большой пропагандистский заряд. Она появилась в период тяжелейшего экономического кризиса мирового капитализма. В советском руководстве это породило надежды на близость мировой пролетарской революции и убежденность, что наступил благоприятный момент через соревнование разрешить исторический спор с капитализмом в пользу социализма.

Вместе с тем появление статьи указывало и на то, что есть сбои в хозяйственном механизме социалистической экономики, образовались бреши, появились просчеты, ошибки в деле индустриализации. Чтобы преодолеть их, власть вынуждена была аппелировать к патриотическим чувствам, к трудовой энергии народа.

В стране в массовом порядке стали создаваться ударные бригады, призванные перевыполнять производственные задания. Получили распространение “встречные планы” — принятие рабочими коллективами повышенных заданий, движение “общественный буксир” — оказание помощи передовыми коллективами и работниками отстающим бригадам и отдельным рабочим. Надеясь на приближение социалистического светлого будущего и испытывая тяжелейшие трудности, лишения, советские люди самоотверженно трудились на стройках пятилетки. Эксплуатация трудового порыва строителей социализма для большинства из них не подкреплялась повышением их жизненного уровня. Это приводило к апатии, дискредитации выбранного пути.

В январе 1933 г. И. Сталин объявил о досрочном выполнении первого пятилетнего плана за 4 года и 3 месяца. Сегодня известно, что на самом деле выполнение плана составило 41%.

Особенно показателен в этом отношении пример с выплавкой чугуна, производством тракторов и автомобилей.

Данные свидетельствуют, что наиболее реальным был отвергнутый отправной вариант плана.

И. Сталин объявил об итогах пятилетки еще до ее завершения. Это было сделано не случайно, т. к. в результате политики “подхлестывания” ход пятилетки был сорван сразу же после ее начала, и это вело к падению производства. В результате по окончании пятилетки показатели были бы более удручающими.

Волевое изменение темпов без учета возможностей, наличных средств привело к срыву. При отсутствии резервов для достижения поставленных целей за разрывом в одном месте шла цепная реакция, одна диспропорция тянула за собой другую.

На южные заводы, например, магнезит возили с Урала, хотя он был на Украине. Огнеупорный кирпич покупали за границей, имея огнеупорную глину в стране.

Производительность труда в промышленности возросла за годы пятилетки на 41% (планировалось 110%), а средняя зарплата за это время удвоилась (план предусматривал ее рост меньше, чем в 1,5 раза). Производство товаров народного потребления росло, наоборот, медленнее, чем намечалось. Это вело к нарушению важнейшей пропорции: соотношения массы денег и массы товаров. В результате — быстрый рост розничных цен, товарный голод.

Избыток рабочей силы позволял компенсировать диспропорции, затыкать многие дыры в экономике, но он же способен был расшатать весь народнохозяйственный механизм. Так и вышло.

Как удалось И. Сталину обмануть общественное мнение, убедить людей в том, что пятилетка выполнена?

В 1929 г. было ликвидировано ЦСУ (Центральное статисческое управление), куда должна была стекаться вся информация о состоянии народного хозяйства страны.

На места была послана секретная телеграмма за подписью И. Сталина, запрещавшая публикацию любых сведений о выполнении планов без разрешения Госплана. Таким образом, доступ к истинной информации был заблокирован.

Подводя итоги, И. Сталин обошелся без натуральных показателей, заменив их стоимостными. Стоимостные же показатели маскировали реальное положение дел (а это и нужно было генсеку).

Многие просто поверили вождю, т. к. сами были очевидцами или строителями воздвигавшихся гигантов пятилетки. В строй вступили Днепрогэс, Сталинградский, Челябинский, Харьковский тракторные заводы, заводы тяжелого машиностроения в Свердловске и Краматорске, автомобильные заводы в Нижнем Новгороде и Москве, крупные угольные шахты в Донбассе и Кузбассе, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты. Открылось движение на Туркестано-Сибирской железной дороге…

Манипулируя фактами, И. Сталин старался ниже оценить доставшееся ему “наследство”, чтобы внушительнее можно было представить сделанное под его руководством. Как заклинание звучало, что страна не имела черной металлургии, станкостроения. Это не соответствовало действительности, как и то, что по производству электроэнергии, угля, нефтепродуктов “мы стояли на самом последнем месте”.

Зачем И. Сталину и его окружению потребовалась фальсификация итогов первой пятилетки?

Обман призван был укрепить его авторитет и непогрешимость проводимой им политики.

Он имел целью скрыть грубейшие просчеты и произвол, ознаменовавшие начало пятилетки.

Для самого И. Сталина и его окружения был очевиден факт, что пятилетка не выполнена. В результате на вторую пятилетку (1933 — 1937 гг.) был принят более сбалансированный план.

Выполнение заданий второй пятилетки было связано с огромными трудностями. Недостаток квалифицированных специалистов и рабочих, низкое качество управленческих решений, принимаемых полуграмотными партийными чиновниками и руководителями предприятий, приводили к хаосу, неразберихе на производстве, частым простоям, поломкам механизмов, низкой дисциплине, браку. Эти недостатки по-прежнему компенсировались большой численностью рабочей силы, в том числе, заключенных; низким жизненным уровнем, сверхурочными работами, субботниками и воскресниками.

Еще больший размах по сравнению с первой пятилеткой приобретает социалистическое соревнование. Особое развитие получило стахановское движение, названное в честь шахтера Донбасса Алексея Стаханова, который вместе с двумя товарищами перевыполнили дневную норму в 14,5 раз. Это было достигнуто при помощи простой рационализации труда. Стаханов был сполна облагодетельствован властью при полном забвении его товарищей. Движение распространилось на другие отрасли народного хозяйства. Многих рабочих оно приобщало к азам производственной, технической культуры, поднимало их квалификацию, давало возможность проявить свои способности, раскрыть талант. Однако многих оно развращало, т. к. началась “рекордомания” (стали возносить “липовых” героев, создавая для достижения ими “рекорда” тепличные условия). Подобного рода “рекорды” наносили вред экономике, т. к. рекорд экономически оправдан, когда он установлен в обычных условиях. К тому же рекорды вызывали неприязнь к ним и их носителям части рабочих, т. к. приводили к увеличению норм выработки часто при сохранении существующих тарифов оплаты труда.

Штурмовщина и авралы, которые выдавались за новые формы организации труда под маркой коммунистических субботников и воскресников, при низкой квалификации работающих приводили к авариям на производстве. Рабочие, в массе своей вчерашние неграмотные крестьяне, ломали станки. Это делали не враги, не вредители, как потом это пытались представить, а люди, не имеющие соответствующей подготовки и квалификации. Это и побудило власть выдвинуть во второй пятилетке новый лозунг — “Кадры решают все”, сменив лозунг первой пятилетки “Техника решает все”. Заводы и фабрики создавали курсы по профессиональному обучению. Развернулась широкая сеть ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО) для подготовки рабочих массовых профессий.

Однако лозунг “Кадры решают все” имел и другой, скрытый смысл. И. Сталину (с молчаливого согласия и поддержки его окружения) необходимо было на кого-то списать допущенные ошибки. И начинается поиск внутренних и внешних врагов социализма. В стране разворачиваются сфабрикованные самой властью разгромные процессы.

Начало им было положено еще в первой пятилетке так называемым “Шахтинским делом”. Проходившие по нему руководители и специалисты угольной промышленности Донбасса были обвинены во вредительстве и шпионаже. Абсурдность и фальшь этого “дела” для И. Сталин были очевидны. Он сам был режиссером этого судебного спектакля. Бесхозяйственность, техническая неграмотность кадров были отнесены к “злому умыслу руководителей”. Был выдвинут тезис, что по мере продвижения к социализму сопротивление врагов Советской власти будет расти, классовая борьба будет обостряться. Так была подведена “теория” под неизбежность репрессий, и они начали набирать обороты: процесс над Промпартией, процесс над Союзным бюро меньшевиков, чистка партийных и беспартийных работников государственных учреждений (Госплана, ВСНХ, Наркомфина и др.). Это была спланированная акция против представителей научно-технической интеллигенции, “спецов” старой школы. Всем им предъявлялись нелепые обвинения по аналогии с “Шахтинским делом”: вредительство, шпионаж, подготовка вооруженной интервенции для свержения Советской власти и реставрации капитализма и т. п. Судебные процессы преследовали цель переложить ответственность за провалы и трудности в социалистическом строительстве на происки классового врага. Они создавали в стране атмосферу подозрительности и доносительства, нездоровый нравственный климат.

Как и в случае с первой пятилеткой, И. Сталин объявил и вторую пятилетку выполненной досрочно, за 4 года и 3 месяца, что опять же не соответствовало действительности. Только 10 из 46 важнейших показателей плана были выполнены. В целом же уровень выполнения составил 70%. Вопреки запланированному промышленность группы “Б” (производство предметов потребления) не превзошла по темпам роста отрасли группы “А” (производства средств производства). По-прежнему приоритетное внимание уделялось тяжелой промышленности.

Итоги индустриализации достаточно противоречивы.

В результате форсированной индустриализации страна совершила гигантский индустриальный скачок.

По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на 1-е место в Европе и 2-е место в мире (после США). Однако по производству продукции на душу населения СССР значительно отставал от развитых стран, хотя разрыв по сравнению с 20-ми гг. сократился: если в 20-е гг. разрыв был в 5 — 10 раз, то в конце 30-х гг. — в 1,5 — 4 раза. Вместе с тем лишь в конце 50-х — начале 60-х гг. доля промышленности в национальном доходе стала устойчиво превышать долю сельского хозяйства, т. е. индустриализация завершилась (а не в 30-е гг., как об этом заявлял И. Сталин).

В 30-е гг. СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции. Это стало возможным и благодаря развитию новых отраслей промышленности, не существовавших до этого в СССР (автомобильной, тракторной, нефтехимической, самолетостроения). К 1937 г. удельный вес импорта снизился до 1%. Была достигнута полная технико-экономическая независимость СССР. Напомним, что в годы первой пятилетки доля импортного оборудования на строящихся заводах составила 80-85%. Однако около трети установленного оборудования бездействовало, свыше половины — работало на неполную мощность. Невысока была и производительность труда.

Быстро формировались кадры специалистов и рабочих для нужд индустриализации. Возрос общеобразовательный уровень населения. Однако качество подготовки специалистов и рабочих оставалось низким в результате сокращения сроков обучения. Кроме того, цвет интеллигенции был уничтожен в ходе репрессий.

В короткий срок была обеспечена полная занятость трудоспособного населения. Накануне первой пятилетки безработица составила 12% от числа занятых в народном хозяйстве рабочих и служащих. К 1931 г. безработица в СССР была ликвидирована. Вместе с тем низкая квалификация рабочей силы приводила к увеличению численности работающих и неэффективности экономики. Произошло разрастание аппарата управления. Численность только административно-руководящего состава с 1926 по 1937 гг. увеличилась более, чем в 3 раза.

Форсированный рывок был достигнут ценой человеческих лишений. По данным на 1935 г. (до отмены карточной системы снабжения населения продуктами питания) из 165 млн. горожан менее 25% получали по карточкам хлеб; мясные продукты — около 4%, масло — всего около 2%. Остальные вынуждены были отовариваться в коммерческих магазинах. И это при том, что заработная плата промышленного рабочего в годы пятилеток росла почти в 2 раза медленнее, чем розничные цены.

В конце 30-х гг. она составляла в среднем около 125 рублей. При этом 1 кг пшеничного хлеба в коммерческих магазинах стоил 4 рубля, мяса – от 16 до 18, колбасы – 25, масла – от 40 до 50 рублей.

Трудными были бытовые условия. Даже на исходе 30-х гг. на одного горожанина приходилось меньше жилой площади, чем до революции. Большинство проживало в коммунальных квартирах, бараках, подвалах, сохранялись и землянки.

Детская смертность намного превысила показатели конца 20-х гг.

Скачок в развитии промышленности был достигнут за счет других отраслей экономики, прежде всего, сельского хозяйства и легкой промышленности, что привело к их отставанию.

Произошло полное подчинение производителя государству в результате широкого применения мер принуждения. Это привело к складыванию командно-административной системы хозяйствования, которая стала экономической основой формирования тоталитарного режима в стране.