2. Особенности роста советской экономики и социальной сферы.

В 50-70-е гг. СССР догнал наиболее развитые страны Запада не только по объему выпуска продукции, типичной для индустриальной стадии народнохозяйственного развития, но и в расчете ее на душу населения. Если к началу 50-х гг. в нашей стране все еще производилось гораздо меньше стали, угля, электроэнергии, цемента на душу населения, чем в большинстве промышленно развитых государств, то к началу 80-х гг. среднедушевые показатели произ­водства этих и других видов продукции тяжелой промышленности стали такими же (а то и более высокими), как в США, ФРГ, Японии, Англии, Франции. Завершились индустриальные сдвиги в сфере занятости: в начале 80-х гг. в промышленных отраслях было занято 48% работающих, в сельском хозяйстве — 20% (в начале 50-х гг. 30-35% и 45-50% соответственно). С появлением в 50-60-е гг. паспортов у колхозников и уничтожением их полукрепостной привя­занности к земле перелив населения в города на некоторое время принял даже больший масштаб, чем в годы первых пятилеток и после войны. Доля горожан повысилась с 1/3 населения перед войной и 2/5 — в начале 50-х гг. до 1/2 в первой половине 60-х и почти 2/3 к началу 80-х гг. Во многих регионах она поднялась до 3/4 населения. Продолжалось бурное расширение рабочего класса: если на рубеже 40-50-х гг. рабочие сравнялись с крестьянством по доле среди занятого населения (40%), то к началу 80-х гг. они составляли 60-65%. Все эти процессы сопровождались впечатляющим ростом образования наро­да. Люди, имеющие неполное среднее и более высокое образование, состав­ляли в 1979 г. 64% среди лиц старше 10 лет против 11% в 1939 г. и 36% в 1959 г. Среди работающих их доля составляла 81% в 1979 г. против 12% в 1939 г. и 43% в 1959 г. К середине 80-х гг. стало всеобщим среднее образование. Еже­годный прием в высшие и средние специальные учебные заведения достиг примерно 1/2 соответствующих возрастных групп против 1/10 в 30 — 40-е гг. и 1/5 в 50-е гг. В итоге доля людей с полным средним и более высоким образова­нием выросла с 15% занятого населения в 50-е гг. до 55-60% в начале 80-х гг. (в том числе с высшим образованием — с 3% до 10-15%, средним специаль­ным — с 8% до 15-20%). Служащие и интеллигенция в начале 80-х гг. превзош­ли в 2-3 раза крестьянство по численности и составили примерно половину от числа рабочих. Специалистов с полным высшим образованием в народном хозяйстве занято больше, чем колхозников (15 млн. против 12 млн.). Значи­тельными были сдвиги в области благосостояния народа. Средний заработок в 1979 г. составил 150 — 200 руб. в месяц против 30 руб. в 1939 и 60 — 70 руб. в начале 50-х гг. Возникла и охватила десятки миллионов людей система пенси­онного обеспечения, хотя и скудного, но не совершенно фиктивного, как до середины 50-х гг. Отдельная квартира или дом превратились в преобладающий тип городского жилища вместо бараков, коммуналок и трущоб предшеству­ющего периода. Телевизор, радио, холодильник, бытовой газ и другие комму­нальные удобства стали привычным элементом быта, а не уделом незначи­тельного меньшинства, как в 50-е гг. Среднедушевое потребление мяса в СССР выросло с 25-30 кг в год в начале 50-х до 50-60 кг в начале 80-х гг. Исчез отпе­чаток бедности, характерный для платья и обуви людей в довоенный и после­военный период. Национальный доход на душу населения за 50-70-е гг. вырос в 5-6 раз.

Однако за фасадом всех этих бесспорных достижений в послевоенное 40-летие в советской экономике нарастали тревожные тенденции, неуклонно ведущие ее к глубочайшему кризису. Еще до его наступления СССР перемес­тился в рамках мирового сообщества из догоняющих в отстающие. И главной причиной тому была прежде всего государственная система планирования -стержень административного социализма.

а) Затухание темпов роста важнейших макроэкономических показателей (национального дохода, производительности труда, капиталовложений).

В начале 80-х гг. темпы снизились до самого низкого в истории Советского государства уровня (исключая периоды гражданской и Отечественной войн).

б) Невосприимчивость советской экономики к научно-техническому прогрес­су. Централизованно-плановая система не допускала конкуренцию, частную инициативу, предприимчивость, без которых невозможно быстрое распростра­нение нововведений. Процесс становления научно-индустриального производ­ства едва продвинулся. Даже в промышленности к началу 80-х гг. автоматизи­рованы или хотя бы комплексно механизированы были лишь 10-15% предпри­ятий. Трудом научно-индустриального типа занималось менее 10-15% промыш­ленных рабочих. В 70-80-е гг. 35-40% рабочих в промышленности, 55-60% в строительстве, 70-75% в сельском хозяйстве работали вручную. Уровень раз­вития наукоемких отраслей был намного ниже, чем в США (электроника — в 6-7 раз, техника новых материалов — в 2 раза).

в) Избыточная милитаризация экономики: вытекала из внешнеполитической стратегии советского руководства (см. выше). Военные заказы государ­ства прямо или косвенно выполняло 70% промышленных предприятий. Гонка вооружений была причиной снижения жизненного уровня в СССР в 1,5-2 раза. Военно-промышленный комплекс обескровливал экономику не только потому, что потреблял большие объемы всех видов сырья и оборудования, но и тем, что поглощал самые высококачественные трудовые, инвестиционные, иннова­ционные и другие ресурсы.

г) Производство ради производства, а не потребителя. Если в капиталистических странах в послевоенное время происходил резкий сдвиг в пользу потребительского комплекса и социальной сферы при распределении инвес­тиций, то в СССР наблюдалась обратная тенденция.

Неуклонно уменьшалась доля капиталовложений в жилищное строительство, торговлю, здравоохранение, науку, культуру, то есть в сферы жизнеобес­печения нации. Соответственно росли огромные централизованные принуди­тельные вложения в неэффективно работающий (или вообще мертвый, беспо­лезный) «основной капитал». Этого требовали сырьевой характер экспорта, обеспечение нужд военно-промышленного комплекса, технологическая отста­лость экономики. Последствиями такой экономической политики были: «про­едание» национального богатства страны, повышенная склонность к техноло­гическим авариям, принудительное ограничение потребления населения, бес­смысленная растрата человеческого труда и ресурсов, низкое качество про­дукции, прежде всего — товаров и услуг для населения, постоянный дефицит всего и вся.

д) Относительность роста благосостояния народа. Доля потребления в национальном доходе СССР (60-65%) уступала показателям многих промышленно развитых стран (75-80%), а сам национальный доход на душу населе­ния был существенно ниже, чем у большинства стран Запада и даже ГДР и Чехословакии. Подъем благосостояния в 50-70-е гг. выглядит внушительно только в сравнении с нищетой 30-40-х гг. Даже по сравнению с 20-ми годами многие результаты этого подъема не кажутся очень существенными. Показате­ли материального уровня жизни (оплата труда, питание, жилье, автоматизация быта) были гораздо ниже, чем на Западе, или в ГДР, Венгрии и Чехословакии. Вместе с тем рост образования и квалификации, урбанизация, информация о жизни за рубежом провоцировали стремительный взлет запросов и потребнос­тей. Фактическое потребление большинства обогатилось, но степень удовлет­ворения потребностей понизилась. В субъективном восприятии такое пониже­ние часто ощущалось как прямое ухудшение жизни. При всем ускорении урба­низации в сельском хозяйстве СССР в 80-е годы было занято около 20% рабо­тающих. А в промышленно развитых странах аграрное изобилие достигается трудом 5-10% занятых.