Из трактата «Цзюньдао» («Путь государя»)

В древности обладание Поднебесной рассматривалось как великая вынужденная необходимость, тогда как в последующие века оно стало удовольствием. Из-за этого в Поднебесной начались затруднения. В самом начале никто из людей не радовался тому, что становился государем. Если Поднебесная обращалась к кому-то, тот человек, не имея возможности ответить отказом, относится к этому как к несчастью, говоря: «Это Поднебесная от меня требует, я же ничего не требую от Поднебесной».

Слышали ли Вы что-либо о периоде предельной благой силы дэ? В те времена государи не допускали никаких излишеств в еде и питье: они ели грубое зерно и простые овощи, не позволяли никаких лишних дополнений к одежде: они носили простую полотняную одежду летом и оленью шкуру зимой, они не разрешали никаких украшений дворца: вместе с ведущей в него земляной лестницей он поднимался не выше, чем на три чи над землей, а крыша его была покрыта камышом. Тогда принимали во дворце Цюйши и слушали своих подданных во дворе Цзунчжан. Тогда о подобных приемах говорили следующим образом: «Божественный император расспрашивает свой народ до полной ясности». Это означало, что деление на государя и подданного не было строгим. Яо хотел передать Поднебесную Сюй Ю, но Сюй Ю уклонился. Шунь хотел передать Поднебесную земледельцу из Шиху, но тот ушел в море и больше не возвращался. Это означало, что в те времена не занимались превознесением престола. При таком положении народ не уставал радоваться, глядя на своего государя, и опасался только того, что он в один прекрасный день оставит трон и никто не захочет его наследовать. К несчастью, Поднебесная перешла к Цинь. Цинь уничтожил древнюю систему уделов, объединив все шесть направлений пространства. При этой династии с каждой головы собирали налог зерном, которое затем складывали в корзины. И все богатство Поднебесной было поднесено одному человеку, чтобы тем самым еще больше возвеличить государя. Цинь Шихуан сжег «Книгу песен» и «Книгу документов», ввел свод законов, построил десять тысяч ли Великой стены. Он делал все, что только мог, для того, чтобы укрепить трон и превознести это место в глазах народа. Но в результате государь стал еще более одиноким. Он дрожал подобно простолюдину, охваченному беспокойством за кусок золота и боящемуся, что люди отнимут его. Такое положение нельзя не признать опасным.

Когда Небо рождает народ и ставит над ним государя, оно делает это не ради государя. Неужели же весь простор между четырьмя морями предназначен для одного-единственного человека?

Поэтому всякие излишества в еде и питье, всякие дополнительные потребности в одежде, всякие украшения во дворцах не делают государей похожими на Яо и Шуня, а уподобляют их Цинь Шихуану. Когда разделение между народом и государем строгое, когда место, занимаемое государем, превозносится, это делает государей похожими не на Яо и Шуня, а опять-таки только на Цинь Шихуана. Почему же государи позднейшего времени, прославляя великие деяния и благую силу императоров древности, называют Яо и Шуня, а сами ведут себя не лучше Цинь Шихуана?

<…>Уездные наставники и сельские старосты хотя и занимаются мелкими делами, но все-таки являются начальниками. Однако в Поднебесной нет никого, кто выполнял бы эту работу с удовольствием, поскольку она не приносит выгоды. Совершенный мудрец, который не ищет выгоды от Поднебесной, подобен уездным наставникам и волостным старостам. Занимая трон, совершенный мудрец заботится лишь о том, чтобы найти человека, которому этот трон передать. Зачем же ему было бояться, что другие люди отберут у него это место? Когда государь боится, что другие люди отберут у него это место, он окружает себя солдатами с луками и стрелами как в ожидании разбойников. Это — признак смутного времени. Если же на троне совершенный мудрец, которого Поднебесная любит как отца родного и как мать родную, то зачем же тогда ежедневно заботиться о появлении разбойников и окружать себя солдатами, вооруженными луками со стрелами? Поэтому я говорю следующее: «Желающим подражать Яо и Шуню лучше не делать Поднебесную удовольствием для одного государя, а желающим подражать Цинь Шихуану лучше не удивляться разбойникам, сражающимся за Поднебесную».

Увы! Разве обладание Поднебесной постоянно? Тот, кто потерпел поражение в борьбе за обладание ею, называется разбойником, кто победил — императором. Так, Лю Бан из Ханьчжуана и Лю Юань⁸² из Цзиньяня могут рассматриваться двояко. Применительно к смутному времени их следует считать государями, установившими правление, применительно же ко времени хорошего правления — мятежниками. Как же могут кончиться беспорядки в Поднебесной, если главы семейств и государств не заботятся об этом, если умный состязается с глупым, а сильный притесняет слабого?! [4. С. 47 — 49].