21. Патриарх Алексий II

13 мая 1990 года скончался Патриарх Пимен (Сергей Извеков, род. 1910, Патриарх 1971–1990). Он довольно долго болел – во время все более редких публичных выступлений его нужно было поддерживать. Последние годы своей жизни он не мог уделять достаточно внимания вопросам собственно церковного управления. Церковь с 1987 года уже не испытывала сильного государственного давления, но внутри нее самой в некоторых регионах начали создаваться структуры мафиозного характера. Некоторые люди из близкого окружения самого Патриарха были запутаны в подобные дела – престарелый Патриарх явно не видел всего этого. У сознающих свою ответствен­ность иерархов было мало шансов воспрепятствовать такому развитию – руководство Церкви было в значи­тельной степени парализовано и не могло воспользоваться появившимися в результате перестройки возможностями.

Пимен стал Патриархом в 1971 года с подачи Совета по делам религий благодаря своему мягкому, почти пугливому характеру. Он был больше монахом, чем политиком. За время его почти двадцатилетнего патриар­шества не было ни одного случая, чтобы он выступил против государственного контроля над Церковью, более того – он всегда (официально по крайней мере) его оправдывал. На похоронах Пимена Патриарх-Католикос всея Грузии Илья II сказал: "Когда мы со стороны смотрим на жизнь Святейшего Патриарха Пимена, то видим только величие и славу... но не видим тяжелых испытаний, которые он перенес, бессонных молитвенных ночей, слез и страданий, того тяжелого креста, который он нес на своих раменах. – Святейший владыка, прости нас за нашу близорукость!" ( ЖМП. 1990. № 8).

Во всяком случае, смерть Патриарха Пимена излечила управление РПЦ от паралича. Устав 1988 года (глава IV, 13) упорядочил вопрос о Местоблюстителе: "В случае кончины Патриарха... Священный Синод под председательством митрополита старейшей кафедры РПЦ – Киевской – немедленно избирает из числа постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престола". Киевский мит­рополит Филарет (Денисенко, род. 1929) с присущим ему честолюбием настоял в Синоде на том, чтобы его назначили Местоблюстителем. Как показывает опыт, это назначение – первый шаг к избранию Патриархом: так было в 1945 году с митрополитом Алексием (Симанским) и в 1971 году с митрополитом Пименом (Извековым).

Священный Синод необычайно рано созвал Поместный Собор – 7–10 июня 1989 года – пять недель спустя после смерти Пимена. Было ясно, что лишь скорые выборы нового Патриарха могут излечить Церковь от оцепенения, вызванного борьбой за власть внутри иерархии. Невмеша­тельство государства проявилось в том, что заседавший ранее Архиерейский Собор беспрепятственно представил Поместному Собору трех кандидатов, из которых его участники – епископы, представители черного, белого духовенства и мирян – могли тайно выбрать Патриарха. Кандидатами на престол были выдвинуты: митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Денисенко, род. 1929), митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ри-дигер, род. 1929) и митрополит Ростовский и Черкасский Владимир (Сабодан, род. 1935). Митрополит Сурожский Антоний (Блум, род. 1914), представитель Московской Патриархии в Лондоне, чья кандидатура вызвала бы, по всей вероятности, широкое одобрение, не мог быть выдвинут, так как статья IV, 17 Устава 1988 года гласит, что кандидат в Патриархи должен "являться гражданином СССР".

Митрополит Алексий получил во втором туре 161 голос, митрополит Владимир – 143, а митрополит Филарет с 66 голосами был отвергнут еще в первом туре: его "некано­нический" образ жизни, сотрудничество с КГБ и прича­стность к коррупции были всем известны (Док. 278-279).

В своем слове в день интронизации Патриарх Алексий перечисляет несколько основных задач, решение которых стало возможным благодаря судьбоносным преобразованиям в стране (Док. 280). Принятое Поместным Собором решение о канонизации Иоанна Кронштадтского и назна­чение комиссии по канонизации мучеников, пострадавших от большевиков, показывает, что Церковь осторожно следовала за государством в критике социалистического прошлого. На Поместном Соборе было одобрено разрешение регистрации Греко-Католической (униатской) Украинской Церкви, но одновременно было высказано опасение за участь православных и храмов – униаты могут предпри­нять те же самые меры, что и православные в 1946 году. Намерение Священного Синода продолжать сотрудничество с скомпрометировавшей себя Христианской Мирной Кон­ференцией в Праге – орудием КГБ – говорит о том, что Церковь хотела оставаться в кильватере Горбачева, который по-прежнему говорил только об улучшении социализма (Док. 282).

Открытие православной классической гимназии в Мос­кве и письмо Патриарха Алексия председателю Совета по делам религий Ю. Христораднову с требованием отменить регистрацию духовенства свидетельствуют об укреплении самостоятельности Церкви (Док. 283).

Несколько месяцев спустя после избрания Патриарха Алексия были приняты новые законы о религии СССР и РСФСР. Российский закон был разработан быстро и дополнен существенными поправками Комитета по свободе совести, вероисповеданиям, милосердию и благотворитель­ности. В то же время союзный закон имел трудную судьбу. Коммунистическим деятелям удавалось постоянно блоки­ровать разработку проекта закона и внесение в него либеральных статей. Спустя три недели после опублико­вания Закона СССР (1.10.1990) РСФСР представила свой Закон о свободе вероисповеданий (25.10.1990) (Док. 285, 286).

Совершенно сознательно законодатели последовали за­падной традиции: советская сторона все время подчерки­вала, что при разработке закона учитывался заключитель­ный акт СБСЕ. Если законы 1929/1975 годов сужали свободу действий религиозных объединений настолько, что их отмирание должно было стать неизбежным, то новый закон был "направлен на укрепление единства советского общества и создание условий для активного участия в общественной жизни каждого советского гражданина".

Религиозные организации получили статус юридического лица. Родителям было дано право на религиозное воспи­тание детей. Разрешены миссионерская и публицистическая деятельность Церкви. Список запретов в статье 17 старого закона 1929/1975 годов полностью отпал – приходская жизнь может развиваться свободно. Однако, если россий­ский закон можно даже сравнить с западными законами, то в союзном законе можно найти несколько антирелиги­озных штрихов – так, например, статья 6 не предусмат­ривает преподавания Закона Божьего в государственных школах. В российском законе (статья 9), однако, читаем: "Религиозное воспитание... может осуществляться... по желанию граждан... в любых дошкольных и учебных заведениях и организациях". Союзный закон не предус­матривает замены по религиозным убеждениям военной службы, связанной с ношением оружия, альтернативной (статья 4) – российский закон (статья 7) такое право формулирует; союзный закон предусматривает сохранение контрольного органа – Совета по делам религий с правом решать координационные задачи (статья 29), российский закон такого внепарламентского органа вообще не знает (статьи 8 и П).

30 января 1991 года Священным Синодом был одобрен, а 30 мая 1991 года зарегистрирован Министерством юстиции РСФСР новый Гражданский Устав РПЦ, ориен­тированный на новый закон о религии СССР (Док. 287, 288). Его отличие от Устава 1988 года небольшое, но лексика иная: в то время как Устав 1946 года, его вариант 1961 года и Устав 1988 года были написаны в первую очередь для Совета по делам религий, то Устав 1991 года – для внутрицерковного употребления. Меньше значения придается внешней, формальной стороне, больше содержа­нию: на первом плане стоят задачи отдельных институтов, таких как Поместный Собор, Архиерейский Собор, Пат­риарх, Святейший Синод и другие. Поместный Собор и Архиерейский Собор намного теснее связаны с церковной жизнью, чем в Уставе 1988 года. Например, Поместный Собор по Уставу 1991 года созывается не реже одного раза в пять лет (1988: в 10 лет), Архиерейский Собор не реже одного раза в два года (1988: в пять лет). Теперь Поместный Собор может быть созван не только Патриархом или/и Священным Синодом, как это было указано в Уставе 1988 года, но и Архиерейским Собором. Это нововведение и отмена статьи IV, 11 Устава 1988 года ("сан Патриарха является пожизненным") показывают, что паралич Церкви во время длительной болезни Патриарха Пимена послужил причиной того, что теперь не только Священный Синод, но и епископат может созвать Поместный Собор.

Следует отметить возникновение Союза православных братств (почетный попечитель – Патриарх Алексий), которые имеют в русском Православии давнюю традицию (Док. 289). Часть братств, правда, имеет сомнительные националистические и антисемитские тенденции, но нельзя отрицать саму идею братств, которые в лучшей своей части преследуют благотворительные и культурно-просветитель­ские цели и часто возглавляются наиболее активными и деятельными священниками.

О бурном развитии приходов, монастырей и учреждений Московского Патриархата свидетельствуют статистические данные на октябрь 1991 года, опубликованные в Москов­ском Церковном Вестнике (Док. 310): 12000 приходов, 117 монастырей, 35 духовных училищ. Сюда же можно добавить многочисленные церковные журналы, газеты и другие печатные издания, братства, воскресные школы и так далее.

Нормализация положения РПЦ в СССР не подлежит сомнению. Насколько внешней нормализации соответство­вала внутренняя, то есть насколько внешней раскрепощен­ности соответствовало внутреннее освобождение от мрач­ных призраков прошлого – сказать трудно, хотя такие признаки есть.

Исключением явился случай бывшего епископа Хаба»» ровского Гавриила (Юрия Стеблюченко, род. 1940). В 1966 году он был пострижен и получил имя Гавриил. После краткого служения в Выборге и Иерусалиме был игуменом в Пскове. В 1975 году стал архимандритом и был назначен наместником Псково-Печерского монастыря. Жалоб на его деятельность было много. Монахи, возлагавшие на Гаври­ила ответственность за происшедшие в монастыре случаи со смертельным исходом, обратились с жалобой к Патри­арху Пимену. Хотя Патриарх и отстранил архимандрита Гавриила от должности, он был в ней восстановлен заместителем председателя Совета по делам религий В. Фуровым, специально приехавшим в монастырь. Тем более непонятно, как такого человека в 1988 году рукоположили во епископа и послали в Хабаровскую епархию.

Прошло почти три года, прежде чем Священный Синод занялся рассмотрением жалоб на епископа Гавриила и в результате изверг его из сана, уволил за штат, запретил в священнослужении сроком на три года до полного раскаяния и определил ему место в Псково-Печерском монастыре, вероятно к большому ужасу монахов-насель­ников! В июле 1991 года наказание было ужесточено – его сослали в Коневский монастырь С.-Петербургской епархии (Док. 297-300).

Но наступил черед событий пострашнее. Самыми ужасными, определенно, были убийства протоиерея Алек­сандра Меня в сентябре 1990 года, а несколько позже игумена Лазаря и игумена Серафима. В случае отца Александра Меня выдвигалось предположение, что убийца мог быть из КГБ, которому катехизаторская деятельность о. Александра была костью в горле. Наконец, ответствен­ными за это убийство могли быть крайне правые национал-патриотические круги в Церкви, ненавидевшие его за еврейское происхождение и за доброжелательное отношение к другим христианским конфессиям и религиям, благодаря чему этот незаурядный священник в условиях полной религиозной свободы мог бы иметь большое влияние на верующих. Убийства двух игуменов не имеют четких мотивов. Были ли они камуфляжем убийства отца Александра или есть другая связь – пока еще неизвестно.

Патриарх Алексий неоднократно высказывался по пол­итическим вопросам, однако он не выходил за рамки, определенные Горбачевым. Так, он осудил (Док. 303) штурм телецентра в Вильнюсе в январе 1991 года только после того, когда сам Горбачев отмежевался от этого злодеяния, объявив, что войска действовали по своей инициативе. Заявление Патриарха в мае 1991 года, что Церковь "не заключает никаких политических браков" и не занимает никаких партийных позиций (Док. 305), с формальной стороны правильно. Но его участие в цере­монии присяги Президента России Б. Ельцина показывает, что Патриарх следует православной традиции (Док. 309).

С другой стороны, само государство в лице Президента Ельцина стремится получить поддержку Церкви, о чем свидетельствуют частые посещения храмов президентом. По словам последнего, разрушение храма Христа Спаси­теля в Москве было "беспримерным актом вандализма – совершенным в мирное время не иноземными захватчика­ми, а людьми, которые были ослеплены ложными идеями, возбуждающими ненависть ко всему доброму и святому" (Док.314).

Относительно небольшой общественный отклик имело критическое высказывание Патриарха Алексия в отноше­нии Декларации митрополита Сергия. В отличие от своих предшественников, признававших Декларацию как окон­чательный отказ от буржуазных контрреволюционных представлений и как установление истинно гуманной связи Церкви и государства, Патриарх заявляет: "...неправда замешана в его Декларации. Декларация ставила своей целью поставить Церковь в неправильное отношение к Советскому правительству". В другом месте, однако, Патриарх говорит: "Насколько можно судить, ему [мит­рополиту Сергию] была предложена альтернатива: или подпись, или расстрел нескольких сот епископов, находив­шихся под арестом" (Док. 306).

Символический характер имели канонизация митропо­литов Владимира Киевского (Богоявленского, 1848 – убит 24.1.1918) и Вениамина Петроградского (Казанского, 1874 – расстрелян 1922), принявших от большевиков мучени­ческую смерть. В СССР их имена не упоминались до конца 80-х годов. В этом же контексте находится и благословение Патриарха на возведение храма в Екате­ринбурге на месте расстрела императорской семьи – "храма во имя Всех Святых в земле Российстей просияв­ших" (Док. 315).

В связи с распадом СССР Священный Синод призвал Церковь со всеми епархиями к противостоянию "сепара­тистским настроениям". Церковь отвергает утверждения, что она является "последней имперской структурой", но распад СССР еще не значит, что и Московская Патриархия должна также распасться: "Московский Патриархат далее будет идти путем укрепления единства и соборности входящих в него епархий и их объединений" (Док. 311). "Историческая общность и братство славянских народов, крещенных в единой купели, не должно разрушиться. При государственной самостоятельности мы должны остаться духовно едиными... Забота о пастве... укрепляет наше стремление способствовать дружбе, сотрудничеству и вза­имообогащению людей разных вер, национальностей... живущих в Прибалтике, Молдове, Закавказье, Казахстане, Средней Азии" (Док. 317).