Возрождение Церкви после празднования Тысячелетия Крещения Руси – Патриарх Алексий II

После длительной болезни 3 мая 1990 года скончался Патриарх Пимен. Последние месяцы жизни Патриарха Пимена были ознаменованы внешним расцветом церковной жизни, с которым в советский период отчасти можно сравнить лишь послевоенное время, когда Сталин дал Церкви определенное свободное пространство. Но из-за слабого состояния его здоровья церковное управление в течение нескольких лет было парализовано: велась борьба за наследство, имели место мафиозные дела в экономиче­ском и финансовом отделах; кроме того, по слухам, женщина, ухаживавшая за больным Патриархом, добива­лась того, чтобы взять управление церковными делами в свои руки.

Смерть Патриарха Пимена давала епископам, стремив­шимся вести церковный корабль правильным курсом, возможность снова сделать Церковь дееспособной. После смерти Патриарха Сергия в 1944 году, так же как и после смерти Патриарха Алексия в 1970 году, прошел год, прежде чем Церковь смогла созвать Поместный Собор для избрания нового Патриарха. Но в данном случае Собор был созван через шесть недель после смерти Патриарха Пимена: Поместный Собор имел место с 6 по 8 июня 1990 года.

По Уставу об управлении РПЦ 1988 года (Док. 263) Священный Синод "под председательством митрополита старейшей кафедры РПЦ – Киевской – немедленно [после смерти Патриарха] избирает из числа своих постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престо­ла (глава IV, пункт 13)". Под председательством митро­полита Киевского и Галицкого Филарета (Денисенко) на заседании Священного Синода от 3 мая 1990 года Местоблюстителем Патриаршего Престола избран сам митрополит Киевский Филарет, который явно метил на должность Патриарха.

Представители РПЦ в 1990 году постоянно подчерки­вали, что теперь Церковь свободна. Избрание Патриарха должно было доказать это на деле. На Поместном Соборе было выдвинуто несколько кандидатур, среди которых самые большие шансы имел бы митрополит Сурожский Антоний (Блум) в Лондоне, пользующийся в Русской Церкви большим авторитетом, если бы он имел советское гражданство (Устав 1988 г., глава IV, пункт 17е: "Кандидат в Патриархи должен... являться гражданином СССР").

Уже после первого тура голосования митрополит Филарет, за которого было подано всего 66 голосов, выпал из предвыборной борьбы. Тайное голосование при участии нескольких кандидатов лишило митрополита Филарета всех шансов – в 1944, 1946 и 1971 годах участники выборов могли в открытом "голосовании" сказать только свое "да" (или, что невероятно, "нет") одному единственному кандидату.

В результате второго тура 166 голосами Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Алексий (Ридигер, род. 1929) Ленинградский и Новгородский; митрополит Владимир (Сабодан, род. 1935) Ростовский и Новочеркасский стал вторым (143 голоса). Митрополиты Алексий и Владимир принадлежат к тем иерархам РПЦ, которые в прошлом стремились в отношениях с советской властью обходиться минимумом сотрудничества, чего нель­зя сказать о митрополите Филарете. Причиной его поражения стали тесные контакты с коммунистическими правителями, усердная их поддержка и всем известная позорная "тайна" – немонашеский образ жизни.

Опыт Патриарха Алексия II, приобретенный им ранее, имеет большое значение для управления Церковью: епископ с 1961 года, постоянный член Священного Синода с 1964 года, занимал различные должности в разных комиссиях РПЦ, а также в Конференции Европейских Церквей. Все-таки явилось неожиданностью, что Помест­ный Собор выбрал именного его: были люди, которые считали, что он слишком долго принадлежал к "номенк­латуре"; для других – он не подлинный русский¹¹. В своем слове в день интронизации в Богоявленском патриаршем соборе в Москве 10 июня 1990 года Патриарх Алексий перечислил насущные задачи Церкви: возрождение долж­ного духовного состояния христианского общества, возрож­дение монашества, катехизаторская деятельность (широкая сеть воскресных школ, обеспечение паствы духовной литературой), развитие свободного духовного просвещения, увеличение числа духовных школ, милосердие и благотво­рительность. Все эти темы были на первом плане Поместного Собора. Кроме того, обсуждались проблемы, связанные с униатами, украинскими православными авто-кефалистами и приходами РПЦ за границей.

Новоизбранный Патриарх после вступления в долж­ность, вместе с членами Священного Синода, 12 июня 1990 года нанес визит М. Горбачеву – дело ставшее почти привычным и впоследствии уже не представлявшее ничего особенного. Кстати, бывало и так: тогдашний премьер правительства РСФСР И. Силаев нанес визит Патриарху.

Период между избранием Патриарха Алексия II и распадом СССР можно назвать триумфальным для Церкви после десятилетий гонений и репрессий. Буквально с каждым днем растет число приходов и монастырей – к концу 1991 года Московский Патриархат насчитывал более 100 монастырей, в том числе такие известные, имеющие в прошлом богатую традицию, как Донской монастырь в Москве, Соловецкий монастырь на Белом море, комплекс Валаамского монастыря на Ладожском озере, Иосифо-Волоколамский монастырь и другие. Однако монастырские здания, как правило, разрушены или находятся в обвет­шалом состоянии (впрочем, не всегда Церкви возвращались одни развалины – это показывает пример Донского монастыря), так что финансирование реставрационных работ представляет большую проблему. Участие верующих в ремонте и реставрации храмов и монастырей, разоренных государством, вызывает глубокое уважение и восхищение.

Деятельность Патриарха Алексия II началась в период, когда старый советский строй пришел такой упадок, что уже не могло быть упорного сопротивления государства настояниям Церкви наполнить конкретным содержанием тезис о "свободе совести и вероисповедания". Воля и решимость, проявленные Церковью с целью достичь прочного положения в обществе, дали желаемый результат. Не только энергичный Патриарх, но и целый ряд епископов – можно даже сказать большинство – действуют в этом направлении. Правда, следует оговориться – некоторые самые активные сегодня служители Церкви в прошлом имели тесные связи с "органами". Антицерковные тенден­ции провинциальной бюрократии являются до сих пор значительным препятствием для восстановления нормаль­ной церковной жизни.

Патриарх потребовал – и имел в этом успех – отмены регистрации духовенства в известном .государственном учреждении. Правда, на практике большинство молодых священников с 1988 года и так уже не придерживалось этого предписания. Патриарх добился объявления Рожде­ства и Страстной Пятницы¹² нерабочими днями. Мощи многих российских святых – и среди них мощи св. Серафима Саровского – были возвращены государством, что дало повод для великой духовной радости. Были канонизированы те подвижники, которые, с учетом пол­итической ситуации, до 1988 года не могли быть причислены к лику святых – Ксения Петербургская и Иоанн Кронштадтский.

Возникли православные братства (в начале еще не так политизированные, как несколько лет спустя) и общества милосердия. Снова открылось Российское Библейское об­щество, служившее примером самоотверженной работы в 1812–1826 годах, – его первым президентом стал византинист, православный мирянин и богослов, поэт, член-корреспондент Академии наук С. С. Аверинцев. Городам Ленинграду, Горькому, Свердловску, Загорску были возвращены их традиционные исторические имена: Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Екатеринбург, Сер­гиев Посад и так далее. Серьезно обсуждается строитель­ство храма-памятника на месте убийства царской семьи и восстановление храма Христа Спасителя в Москве, взор­ванного в 1934 году.

В 1991 году Священный Синод определил место пребывания на покаянии бывшего епископа Гавриила (Стеблюченко) на Коневецком острове Ладожского озера. Последний, сначала как наместник Псково-Печерского монастыря, годами мучил монахов и паломников, а с 1988 года, уже будучи епископом, издевался над верующими Хабаровской и Благовещенской епархии. Позже, в 1992 году, ректоры духовных академий и семинарий в Москве (Сергиев Посад) и в Санкт-Петербурге были отстранены 1 от занимаемой должности.

В то же время Священным Синодом принимались решения, очень напоминавшие старые времена: например определение от 16/20.6.1990 года о продолжении работы Христианской Мирной Конференции в Праге. О том, что ХМК являлась филиалом КГБ для манипулирования представителями западных Церквей, чтобы их руками ослабить готовность Запада к обороне, известно с тех пор, как Комиссия по свободе совести, возглавляемая священ­ником В. Полосиным, нашла соответствующие свидетель­ства в делах архива КГБ (Док. 358).

Новый Закон СССР о свободе совести, принятый в октябре 1990 года, просуществовал немногим более года до распада СССР, а проводился в жизнь и того меньше – всего несколько месяцев. Однако текст Закона, который на практике показывает решительный отход от прежней государственной политики, включен в этот сборник как образец полного крушения советской идеологии (Док. 285). Закон о свободе вероисповедания РСФСР (РФ) (принят 25.10.1990) духом свободомыслия значительно превосходит союзный закон (Док. 286).

Гражданский Устав РПЦ (одобрен Священным Синодом 30.1.1991), разработанный с учетом нового законодатель­ства, вызывает некоторое недоумение, так как он сохраняет в Церкви абсолютистские структуры, навязанные в сталинское время (всесилие Священного Синода, то есть неконтролируемой и неуправляемой церковной элиты). Этот Устав не принял в расчет определений Священного Собора от 7–8 декабря 1917 года, по которым ведению Священного Синода подлежат дела только "иерархическо-пастырского характера", относящиеся, в основном, к внутренней жизни Церкви; кроме того, рядом со Священным Синодом в то время был еще поставлен Высший Церковный Совет для решения дел внешней церковной жизни (Док. 4, 5).

Распад Советского Союза опосредованно связан с возрождением националистических настроений в многона­циональном государстве. Сталин извратил ленинский прин­цип равноправного участия народов Советского Союза в построении социализма в сторону односторонней политики русификации. Народы и народности СССР старались освободиться от состояния эксплуатируемых колониальных народов и частично реализовали это стремление. Без советской репрессивной политики по отношению к нерус­ским народам не появились бы антирусские эмоции, вызвавшие в итоге окончательный распад империи. Рус­скому национализму всегда был свойствен религиозный компонент, ныне освобожденный новой религиозной пол­итикой. Иногда от некоторых иерархов и священников РПЦ можно услышать резкие националистические, отчасти и антисемитские высказывания. Радикальные национали­стические группировки всегда находят священников: кото­рые их поддерживают.

С этим связаны мрачные события: убийство трех московских священников в конце 1990 года. Первой жертвой стал протоиерей Александр Мень, известный своей катехизаторской деятельностью и глубокими богословскими трудами в России, а также на Западе. О. Александр был по происхождению евреем, и есть церковные круги, которые упрекают его в том, что он будто бы старался ввести догматы иудаизма в православное богословие. До конца 1993 года эти убийства не были раскрыты. Нарастающему антисемитизму в церковных кругах, кото­рый – в связи с убийством о. Александра Меня – все больше и больше беспокоит еврейство всего мира, Патриарх Алексий старался противостоять весьма глубокомысленным докладом перед американским раввинатом в Нью-Йорке в ноябре 1991 года. К сожалению, доклад имел обратный результат в России: он даже обострил антисемитские позиции в некоторых церковных кругах.

Еще пример. Коммунистические военные без приказа из Москвы (так, во всяком случае, заявил М. Горбачев), в стремлении удержать балтийские республики в составе СССР, прибегли к силе оружия. В Вильнюсе и Риге прозвучали выстрелы, погибло 20 человек. Патриарх Алексий высказался недвусмысленно: "Со всей определен­ностью должен сказать: использование военной силы в Литве является большой политической ошибкой. На церковном языке – грехом" (Док. 303). В голосе Церкви прозвучал новый тон: критика произвола государственных органов – в данном случае военных.

С конца 1987 года можно было ясно видеть старания М. Горбачева использовать Церковь в своих, политических, целях. Когда звезда Горбачева закатилась, Церковь обратилась к Борису Ельцину, а Ельцин – к Церкви. Несмотря на то, что Патриарх высказывается против политических "браков", подчеркивая необходимость соблю­дения принципа отделения Церкви от государства (Док. 305), его обращение на церемонии присяги Президента России Ельцина (Док. 309, 10.7.1991) и отрицательное отношение РПЦ к стараниям римо-католиков духовно окормлять католические приходы в европейской и сибир­ской частях России, говорят о том, что РПЦ снова понимает себя как привилегированную государственную Церковь. Во всяком случае, многие священники и епископы (некоторые из них примыкают к радикальным русским националистическим кругам) выступают в этом духе.

Различные проблемы в известной мере усложняли в общем позитивное развитие церковной жизни с 1988 года: тяжелая ситуация на Украине – конфликт с Украинской Греко-Католической (униатской) Церковью, образование отдельных православных Церквей, дело бывшего митропо­лита Киевского Филарета, а также появление на терри­тории Московского Патриархата приходов Зарубежной Русской Православной Церкви.

В августе 1991 года Патриарх оказался в трудном положении – ему пришлось определить свою позицию в отношении путча. С этого же времени положительное церковное развитие было омрачено проблемой "Церковь и КГБ" и зачастую неквалифицированной общественной дискуссией на эту тему.