357 Протоиерей а. Шаргунов. Еще раз о кгб и Церкви (январь 1992)

Если уж пришлось Церкви "судиться в мирских судах" и вы приглашаете священников принять в этом участие ("АиФ" № 36 и № 40), то наш долг – засвидетельствовать, прежде всего, что действительно мало кто из священников избежал посягательств со стороны КГБ. Поневоле задумается неискушенный человек, стоит ли идти в такую Церковь, где каждый второй священник, как утверждает отец Г. Эдельштейн, запятнан Иудиным грехом, где все так же, как и в мире, только хуже еще: не поймешь, где правда, а где предательство.

Я понимаю тех священников, которые считают ниже своего достоинства в этом оправдываться, и пишу единственно из опасения, как бы наше молчание не было воспринято кем-то как знак согласия.

Если говорить о священниках – об архиереях прилично сказать самим архиереям, – то в процентном отношении, на мой взгляд, это может быть не более чем 1 к 10. То есть примерно так же, как это было с самого начала вокруг Христа. Не могу настаивать на том, что эта пропорция абсолютно точна, но совершенно уверен в одном: большинство священства в этом грехе неповинно.

На чем основана моя уверенность?

В Церкви я после крещения 25 лет (крестился взрослым, в 25 лет) и в течение 10 лет был активным прихожанином и чтецом, 15 лет служу священником. За это время я, естествен­но, мог наблюдать церковную жизнь со всех сторон. Из близко знакомых мне примерно 20 священников – почти ко всем из них приступали с "предложениями" – ни один не поддался. Среди моих духовных чад – четырнадцать стали священниками: одних из них пытались "вербовать", но ничего не добились, к другим – тем, которые приняли сан в последние три года, уже не приставали.

Кроме того, я преподаю в Московской духовной семинарии в выпускных классах, большая часть выпускников к концу учеб­ного года становится священниками, и думаю, что не ошибаюсь насчет большинства их, видя, как они участвуют в обсуждении самых острых тем, в том числе и этой темы.

Вот на каком "опыте" строятся мои заключения, и мне небезразлично было бы узнать, откуда берет свои сведения отец Г. Эдельштейн.

Что касается моих личных отношений с КГБ, – приходится говорить и о себе, – то они не прекращались, можно сказать, с юности и до недавнего времени. Но в отличие от отца Г. Эдельштейна "всякие попытки регулярных встреч", будь то "сотрудники" или распоясавшийся уполномоченный, мною с самого начала пресекались. За отказ "пойти на контакт" в 1960 году меня исключили со второго курса факультета журналистики Уральского университета... в 1967 году после окончания иняза не пустили техническим переводчиком в арабскую страну, пы­таясь соблазнить "творческой работой" в Англии и Франции, в 1982 году – не дали преподавать в аспирантуре Московской духовной академии. Из происшедшего со мной я, разумеется, не сделал вывода, что все или половина тех, кто учился в университете, едет переводчиком в Алжир или преподает в Духовной академии, – сотрудничают с КГБ. Прошу, во ограж­дение Церкви от клеветы, КГБ или, вернее, теперь ту организа­цию, которая ведает ее архивами, опубликовать цифровую информацию на эту тему, скажем наподобие того, как это сделал В. Солоухин, рассказывая об истреблении священства: в 1917 году в России было 360 тысяч священников, в 1919 году их осталось 40 тысяч¹⁶⁶.

Враги Церкви всегда силились не только стереть Ее с лица земли, но и разрушить изнутри, точно так же, как теперь стараются различными способами смешать Ее с грязью.

С уважением,

настоятель Свято-Никольского храма в Пыжах протоиерей Александр Шаргунов.

МЦВ. 1992. № 1. С. 6