1.2. Марксистская и постмарксистская формационная концепция и ее критика.

К числу единых всемирно- стадиальных (или глобально-стадиальных) концепций истории относится и марксистская теория общественно-экономических формаций. Согласно этой теории истории фундаментом, базисом любого конкретного общества (социально-экономической формации), является определенная система социально-экономических (производственных) отношений.

Напомним, основные элементы общественно-экономической формации. В фундаменте каждой общественной формации лежат определенные производительные силы, в виде технико-технологического компонента. Базисом формации выступают производственные отношения, то есть, отношения между людьми, складывающимися в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ под воздействием характера и уровня производительных сил. На этом базисе и вырастает все здание общественно-экономической формации. Именно базис- производственные отношения определяют возвышающуюся над ними надстройку, в виде совокупности политических, правовых, моральных, художественных, философских, религиозных взглядов общества и соответствующих этим взглядам отношений и учреждений.

Существует несколько типов социально-экономических отношений и, соответственно, несколько качественно отличных друг от друга их систем, или общественно-экономических формаций (рабовладельческая (у Маркса античная-В.Б.), феодальная и т.п.). Каждая такая система социально-экономических отношений является общественной формой, в которой происходит процесс производства. Производство, взятое в определенной общественной форме, есть не что иное, как определенный способ производства (рабовладельческий, феодальный и т.п.). В соответствии с этой концепцией, всемирно-исторический процесс определялся К.Марксом как поступательное движение от первого бесклассового общества (первобытно- общинного строя), через антагонистические, классовые (азиатский, античный (рабовладельческий), феодальный, капиталистический) к новому неантагонистическому, бесклассовому обществу (коммунизму).

Таким образом, этот подход утверждает линейность истории (наличие общей линии истории, по которой идут все общества и народы, пока они существуют), направленность истории (она движется по пути прогресса, от низших форм к формам более развитым с точки зрения способа производства материальной жизни), гетерогенность истории (она слагается из качественно различных отрезков, разделяемых глубокими социальными катаклизмами или революциями).

В концепции Маркса, утверждалось, что смена общественно-экономических формаций осуществляется преимущественно путем революций и составляет всеобщий объективный закон исторического развития. Сам Маркс, сформировавший теорию формаций как обобщение исторического пути Европы, осознавал все многообразие мира, и невозможность подвести все страны под формационные характеристики, сделанные им на основе анализа западных обществ. Поэтому государства, с особенным характером развития (все страны Востока) он отнес к так называемому азиатскому способу производства.

Кстати, последователи Маркса и официальная марксистско-ленинская доктрина вообще убрали из марксистской схемы, азиатский способ производства как не вписывающийся в логически стройную «пятичленку» принятую на «вооружение» в общественно-политическом дискурсе в СССР.

Последователи марксизма в его ленинской и сталинской интерпретации все мировое развитие определили как закон смены общественно-экономических формаций, при этом только пяти: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, коммунистической. То, что не укладывалось в упрощенную марксистскую схему «пятичленку» (азиатский способ производства), рассматривалось как особенность исторического развития.

Современные сторонники линейной формационной теории развития истории выдвинули концепцию трех эшелонов развития мирового капитализма, отнеся Россию к странам «второго эшелона»-догоняющего передовые страны Запада, а значит отстающей и зависимой страны.

При всех различиях рассмотренных концепций в них можно отметить такие общие мысли: как «европоцентризм» и «прогрессизм», в котором общественная борьба между противоположными классами в процессе производства является движущей силой самого прогресса. Для марксистской доктрины определяющим являлось развитие материальных основ жизни общества, в первую очередь экономики. «Способ производства материальной жизни,- пишет Маркс, обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Но тот же Маркс считал, что существует и обратная связь- активное влияние духовных, политических и социальных процессов жизни на материальное производство. При этом, эти процессы могут либо ускорять, либо замедлять, либо еще каким- то образом модифицировать экономическую и хозяйственную деятельность людей. Однако в концептуальном багаже марксизма вновь оказался «европоцентризм». Для XIX столетия, вероятно, это было неизбежно: отсутствие многоплановой научной литературы на Востоке и в России, скудость источниковой базы по другим регионам, господство колониального ориентализма делали свое дело. Исторический материал в марксистской парадигме трактовался в классово «обновленном» духе европоцентризма: так рабовладельческий строй нашел свое классическое воплощение в Древней Греции и Риме, феодализм -во Франции, капитализм –в Англии, империализм –в США.

По господствовавшему в среде марксистов мнению, схема развития и смены общественно-экономических формаций, предложенная К. Марксом, представляет собой модель развития каждого государства-общества (Этот наш термин будет являться рабочим в нашем учебном пособии -прим. автора). Всемирная история в их представлениях выступает как простая совокупность существующих изначально государств-обществ, каждый из которых должен обязательно «пройти» все общественно-экономические формации.

Таким образом, смена общественно-исторических формаций мыслилась ими как происходящая лишь внутри государств-обществ. Соответственно общественно-экономические формации выступили, прежде всего, как стадии развития не человеческого общества в целом, а отдельных, государств-обществ. К тому же само понятие государство-общество предполагает и историческую традицию, и степень развития экономики и культуры этого государства-общества. Основание считать эти формации стадиями всемирно-исторического развития давало только то, что их «проходили» все или большинство отдельных обществ. Такой взгляд, несомненно, находится в противоречии с исторической реальностью, что и дало основание противникам материалистического понимания истории объявить эту концепцию несостоятельной.

Однако следует защить Маркса от его последовательных «марксистов». Разумеется, не бывает абсолютно «чистых» формаций. Ни Маркс, ни Энгельс этого нигде не утвержали, (за них это сделали их «верные ученики»- «марксисты»В.Б.). Не бывает, прежде всего, потому, что любое конкретное общество находится в постоянном развитии. В связи с этим в нем помимо господствующих отношений и институтов могут существовать «остатки» старых, или новых возникающих формаций. К тому же в странах одной формации из-за политического, этнокультурного и экономического своеобразия всегда могут быть какие-то отклонения от некоего классического эталона, образца, с которого исходят «волны» исторического влияния, обуславливающие господствующий тип данной формации. Все это необходимо помнить и учитывать в анализе формационного развития стран и народов.

По мнению многих российских ученых, основной порок ортодоксальной версии смены общественно-экономических формаций, состоял в том, что в ней, по сути, единство мировой истории сводилось к общности законов, действующих в каждом государстве-обществе. При этом все внимание концентрировалось только на связях внутри общественных, «вертикальных» во времени, диахронных, да и то понимаемых крайне односторонне - лишь как связи между различными стадиями развития внутри отдельных обществ.

Что же касается связей «горизонтальных» т.е. связей между сосуществующими в пространстве государств-обществ, связей между этими организмами, синхронных, то в ортодоксальном варианте теории общественно-экономических формаций им не уделялось внимания. Такой подход делал невозможным подлинное понимание единства мировой истории, закрывал дорогу к подлинному единству мировой истории.

К тому же, открытие новых культур, крупномасштабные этнографические археологические исследования привели к идее параллельного существования в истории замкнутых культурных типов, разрушающих картину линейного прогресса в истории человечества. Суть его состоит в том, что человечество подразделяется на несколько, совершенно автономных образований (цивилизаций), каждое из которых имеет свою собственную самостоятельную историю. Каждое из этих исторических образований возникает, развивается и рано или поздно с неизбежностью гибнет. На смену погибшим цивилизациям, приходят новые которых постигает та же участь. Согласно этой точки зрения не существует ни человеческого общества в целом, ни всемирной истории как единого процесса. В результате натиска цивилизационной теории, в XX веке, идея всемирной истории переживала кризис.

В самом конце XX века появились глобальные проблемы, связанные с выживанием человечества на планете Земля: демографические, экологические, ядерная опасность и др. В результате глобальные проблемы, послужили дополнительным аргументом в споре о единстве человеческой цивилизации.

Как выше уже было сказано, большинство марксистов понимало марксистскую схему развития и смены общественно-экономических формаций как модель эволюции каждого государство-общества взятого в отдельности. Но возможно и иное истолкование этой схемы- ее понимание как существующих государств-обществ только вместе взятых, т.е. человеческого сообщества в целом.

В таком случае общественно-экономические формации предстают, прежде всего, как стадии развития человечества в целом. Они могут быть и стадиями развития отдельных государств-обществ. Возникла необходимость создания новой, основанной на современном историческом материале, глобально-стадиальной теории всемирной истории. Но для этого нужно было ввести в старую марксистскую схему «горизонтальные» связи, т.е. связи между одновременно существующими государство-обществами. Связи эти проявляются во взаимном воздействии обществ, друг на друга. Это взаимодействие выражается в самых различных формах: войны, торговля, заимствование достижений культуры, технических новаций и т.п. Все это можно назвать межсоцио-культурно-экономическим взаимодействием.

Такие попытки стали предприниматься различными исследователями, работавшими в рамках уже неомарксистской парадигмы. В основание неомарксизма заложено убеждение в прогрессирующем по мере развития мирового капитализма размежевания интересов богатых и бедных стран- так называемых Севера (бывшего Запада) и Юга (бывшего Востока). Именно исследование межсоцио-культурно-экономических связей легло в основу теорий зависимости, или зависимого развития. Начало им было положено трудами аргентинского экономиста Р. Пребиша. В последующем они разрабатывались бразильцами Т. Дус- Сантусом и Э. Кардозу, мексиканцем А. Агиляром, африканцем С.Амином, шведом Г.Мюрдалем, американцем П.Бараном и др. В частности у Р.Пребиша существуют такие понятия, как «центр»(высокоразвитые индустриальные страны Запада) и «периферия»(многочисленные аграрные страны Востока), которые по прежнему важны для понимания марксистской истории классового общества. Поскольку эти авторы придерживались марксистской догматики, в том что «отсталость» одних стран и народов и «развитость» других заключены в самой логике капитализма. Близкой по теоретическим положениям, является теории «структурного неравенства» (Й. Галтунг), обосновывающей причины межнациональных конфликтов неравноценным положением одних и тех же государств в различных типах международных структур (политической, экономической, военной и т.п.). Наконец, это –«мир-системная теория» (И.Валлерстайна), выделяющая тенденцию к углублению социального неравенства между «центром» и «периферией» капитализма как следствие современного капиталистического развития.

Подчеркнем еще раз, центральной мыслью такого подхода и важнейшей особенностью всемирной истории является неравномерность стран, обществ (государств-обществ) и соответственно их систем. Результатом такой неравномерности является сосуществование и взаимовлияние в одно, и тоже время, государств-обществ, относящихся к разным типам, к разным общественно-экономическим формациям.

В случае сосуществования нескольких исторических миров, один из них представлен обществом самого высокого для той или иной эпохи типа. В таких передовых обществах воплощена наивысшая, достигнутая к данному конкретному времени человечеством ступень эволюции. В то время как другие общества являются более отстающими от передовых. В XX веке к последним стали применяться такие термины как «слаборазвитые» и, наконец, «развивающиеся» страны.

Причем, значительная часть передовых обществ и государств со временем начинала составлять единую систему, которая становилась центром всемирно-исторического развития, или историческим центром. Так, по мнению обществоведов глобально-стадиального подхода, начиная с XIX века, роль такого центра стали выполнять страны Запада, а «слаборазвитые» и «развивающиеся» страны Востока, образовывали историческую периферию.

Влияние передовых государств-обществ и их систем на отстающие системы могло привести к разным результатам: прогрессу последних, регрессу, стагнации, частичному или полному разрушению отстающих обществ. Результатом такого влияния, могло быть полное изменение типа отстающего государство-общества. В некоторых случаях он превращался в общество того же типа, что и воздействующие на него, т.е. поднимался на самую высокую для данной эпохи стадию развития. Подобного рода трансформацию отстающих обществ в передовые можно назвать формационным подтягиванием, формационным возвышением. Ярким примером формационного возвышения является послевоенная Япония в XX веке.

Безусловно, марксистский формационный подход, помогает понять некоторые существенные перемены в развитии человечества, страны, региона на сравнительно малом отрезке времени, некоторые стороны исторического процесса в сравнительно короткие промежутки времени. Однако этот подход по мнению авторитетных российских историков, «не может обнять все движение истории, характеризующейся многими параметрами и находящейся под воздействием различных исторических факторов, которые действуют в разные периоды с различной долей интенсивности, не может объяснить комплексно их взаимодействие и влияние на судьбы людей и прежде всего на их качество жизни и совершенствование личности-этой основы исторического процесса»./8

Наконец, формационный подход ставит в тупик исследователей, когда они сталкиваются с переплетением разных формационных черт, в пределах одного и того же региона в один и тот же период. Между тем как основные цивилизационные показатели страны, народа, региона остаются порой при переходе от одной формации к другой либо неизменными, либо меняются исключительно медленно и продолжают существовать независимо от смены формаций.

Наконец, многими учеными берется под сомнение ключевая концепция глобально-стадиальной теории, а именно линеарного «вертикального прогресса» (термин братьев Стругацких), предполагающая, что, несмотря на отдельные попятные движения, регрессы, человечество в целом все же движется по восходящей линии. Неважно, в каком виде это выражается- технического прогресса, ВВП на душу населения, морали, социальной защищенности, защищенности от природных катастроф и т.д.

Поступательные перемены в жизни человечества в рамках глобально-стадиальной теории истолковывались в духе исторического оптимизма, что отражало почти одинаковый духовный климат, как в странах социализма, так и на капиталистическом Западе. Однако в XX веке, мир был испытан на прочность двумя мировыми войнами и Холокостом, а в конце века глобальные проблемы, в первую очередь экологическая поставили под сомнение, идущее со времен эпохи Просвещения неистребимую веру в «вертикальный прогресс». Кстати, именно на Западе, ученые первыми выступили с критикой теории прогресса. В частности, Ф. Теннис считал, что развитие общества от традиционного, общинного, к современному, индустриальному, не улучшило, а ухудшило условия человеческой жизни. Поскольку личные, «бытийные» социальные связи традиционного общества заменены безличными, опосредованными, чисто инструментальными контактами современного общества.

И вообще с чего мы взяли, что будущее непременно должно быть лучше вчерашнего и сегодняшнего дня? XXI век может всех нас избавить от фатальной веры в торжество человеческого прогресса! Прогресс в одних областях человеческой жизни, например в технической сфере, может обернуться колоссальными социальными потерями. Не бывает всеобщего для всех прогресса: улучшения и приобретения для одних, оказываются потерями для других, и общий итог необязательно складывается в пользу большинства. Важно помнить что,: упадок, деградация и даже регресс такие же равноценные формы человеческого развития в мировой истории как прогресс.

И потом, насколько применима теория линейного прогресса в изучении любой уникальной культуры и общества? Исследователи давно заметили различия между циклическим и линейным типами исторического времени развития обществ. Западные общества, начиная где-то с эпохи Возрождения, буквально «оседлали коня» линейного исторического времени стремительно движущегося вперед по пути прогресса. С этого времени Запад познал периоды длительных войн, революций, кризисов, отбрасывающих назад, но наряду с этим, из поколения в поколение накапливались показатели прогрессивного развития в политике, экономике, социальной сфере, технологиях. Линейное время в целом просматривается в развитии западных культур и обществ. Чего не скажешь о восточных культурах и обществах. Здесь теория линейно-стадиального развития почти не работает. Зато очень подходит тип циклического времени развития. Циклическое, вращающееся как бы по кругу время очень характерно для всего назападного сообщества. А это естественно вызывает сомнения в универсальности применения теории линейного прогресса, для всех культур и обществ планеты.

Еще одним уязвимым местом основных концепций данной теории был присущий им европоцентризм или шире западноцентризм, а именно отождествление общечеловеческой цивилизации с той ее формой, которую она обрела в Западной Европе. Это означало, что все, что не вписывалось в этот образ (например, цивилизационно-культурная специфика Востока), расценивается как варварство. Логика западоцентризма имплицитно (неявно) содержит в себе социальный расизм. Отсюда естественное право представителей высшей цивилизации на принуждение к прогрессу всех отстающих варваров. Как сформулировал еще в XIX веке, подобную позицию Джон Стюарт Милль: «Деспотизм- законный образ действий правительства, имеющего дело с варварами, если считать, что их конец принесет им облегчение». Такие цивилизаторские «установки», неизбежно приводят к соблазну для Запада воспринимать себя как предназначение Истории, Бога, правом распоряжаться большей частью мировых ресурсов. Или как это назвал исследователь неевропейского происхождения Анвар Абдель Малик «гегемонизмом владетельных меньшинств»: «белый западный человек, принадлежащий к среднему классу, уверен в том, что его человеческой прерогативой является не только управлять не-белым миром, но также и владеть им, просто потому, что, по определению, «это»- не такие же люди, как «мы».

И тем неменее, в целом глобально-стадиальная теория как обоснование идей закономерности поступательного развития человечества и единства всемирно-исторического процесса является крупным научным достижением. Ее сильной стороной является анализ и учет социально-экономических процессов, в то время как наиболее слабой стороной, учет многогранной специфики культурно-духовных сфер жизни общества и развитие личности.