22.2. Образ России как «Другой Европы».

Итак, в России налицо множественность и фрагментированность национальной идентификации и самоидентификации. Чем объяснить такое обилие выборов самоопределения России и ее общества? Только лишь объективным промежуточным положением страны зажатой в «тисках» между Западом и Востоком, имеющим в своем национально-государственном сообществе целые этнокультурные анклавы, как «Востока», так и «Запада»? Нет, не только этим. Хотя сбрасывать со счетов указанные выше факторы было бы неправильно, они, безусловно, влияют на российскую внутрицивилизационную «разноголосицу». Ведь такого этнокультурного своеобразия и таких плотных исторических контактов с Востоком не знала ни одна восточноевропейская страна. Это в частности, облегчило Восточной Европе вступлению в Запад и приобретению западной идентичности. И все же далеко не в этом причины, нынешнего цивилизационного и государственно-национального кризиса идентификации России. В чем же?

Главная проблема как говорилось выше, заключается в незавершенности модернизации страны, а вернее в масштабных ошибках, или, расчетливом узкоклассовом эгоизме ее элиты, при ее проведении. России не смотря на идущую с времен Петра модернизацию, так и не удалось избавиться от вотчинно-государственной системы, сформировать гражданское общество и построить правовое государство, в котором бы господствовали такие европейские нормы и ценности, как: социальная и правовая защищенность, равный доступ к общественном и политическому «престижному верху», социальная солидарность и социальный консенсус, приоритет качества человеческой жизни над получением максимальной прибыли и т.д. Была создана имитационная «под Запад» модель российского государства, в котором демократия, рынок, свобода слова, разделение властей и т.д. оказались в красивой словесной упаковке- российской Конституции, так и не реализованной на практике. А российская властная элита, с успехом продемонстрировала чудеса имитации, став по сути «своей» на Западе и «чужой» в России.

Российское общество, несмотря на масштабную советскую трансформацию, во многом сохранила коллективистско-патерналистскую доминанту и слабо выраженное личностное, самостоятельное сознание. Однако виновато ли российское общество в его упорном нежелании модернизировать архаичную общественную структуру? Ведь если помотреть на российское государство не на форму, а на его содержание, то оно будет выглядеть еще более архаичным и «азиатским» чем общество.

Сама попытка переделать зачастую насильственными мерами русских в европейцев и привить им европейские ценности, сохранив при этом преимущественно «восточную» по содержанию государственную власть, и не создав полноценных условий для развития сильного гражданского общества, демократических институтов, обречены на провал, поскольку такие попытки, российской властью начиная с Петра I предпринимались не раз и каждый раз терпели неудачу. Все действия властей по преобразованию российского социума были продиктованы глубоким неверием в его творческие потенции и стремлением во чтобы то ни стало подавить и уничтожить «бесперспективные» традиционные ценности и одновременно с этим имплантировать и в точности повторить и освоить всю западную систему ценностей и «кодов» западной цивилизации. Но при этом сохранить во чтобы то ни стало азиатскую и недемократичную природу российского государства в ее вотчинно-государственной форме. Думается что подобная модернизация российского общества, без одновременной модернизации государства и его подлинной демократизации всякий раз будет обречена на провал.

Тем не менее, не смотря на все «провалы» и авторитарные «отступления», сегодняшние российские руководители и официальные государственные лица неизменно подчеркивают верность проевропейской модели общественного и политического развития страны, называя Россию европейской державой. Например, в речах В. Путина, Россия указывается и в историческом, и культурном плане как часть Европы: «…Мы- часть западноевропейской культуры. Где бы ни жили наши люди-на Дальнем Востоке или на юге, мы- европейцы». Еще чаще и намного больше слышится в речах действующего президента Д. Медведева тезис о том что Россия-страна европейская. Более того, Дмитрий Медведев поставил под сомнение довольно популярную в России идею о самостоятельной и самобытной российской цивилизации. В своих заграничных выступлениях президента направленных европейской аудитории четко прослеживается мысль: европейская идентичность России нужна, как самой России, так и Европе и что союз между двумя крупнейшими геополитическими игроками необходим для обоих участников этого взаимодействия. Приведем только отрывок из одной речи президента, сделанной им в Германии после его избрания. «Убежден, что проблемы Европы не будут решены до тех пор, пока не будет достигнута ее идентичность, органичное единство всех ее интегральных частей, включая и Российскую Федерацию…В результате окончания «холодной войны» возникли условия для налаживания подлинно равноправного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой как тремя ветвями европейской цивилизации».

Нетрудно заметить, что во всех речах ведущих российских политиков речь идет о принадлежности России, именно Европе, а не к Западу. Следует отметить что понятия «Европа» и «Запад» всегда разделялись в российском общественном и элитарном сообществе. А, в рассуждениях российских военных, геополитиков прямо указывалось, что России противостоит Запад, в первую очередь в лице США и военного блока НАТО, но никак не Европа. Надо заметить, что негативная коннотация слова «Запад» произошло еще в эпоху холодной войны, когда прямо противостояли друг другу США и СССР. С тех пор в слове «Запад» в советском идеологическом и обществоведческом дискурсе, прочитывалась империалистическая политика «реакционных кругов» США и что Западная Европа является лишь вассалом Соединенных Штатов. С этого времени, в российском общественно-политическом дискурсе Запад вновь предстает как враждебная сила, противостоящая суверенной России. Итак, под враждебным России Западом больше подразумевается США, иногда в союзе с Великобританией и НАТО, которые в свою очередь «руководят» безвольной Европой. В то же время отношение к Европе сохраняется в целом положительное, но всякий раз отмечается, что Европа крайне пассивная в мировой политике и является ведомой США. Одновременно с этим в российском академическом дискурсе, начиная с XIX в. формируется установка противопоставления «истинной» Европы, Европе «ложной». В конструкте «истинная» Европа, по мнению все того Морозова, представляет собой своего рода проекцию российских ценностей и приоритетов на весь континент, в то время как «ложная», враждебная России проамериканская Европа описывается как утратившая истинно европейские ценности, живущая вопреки ею же самой, декларируемым правилам, не вполне европейская. Отсюда российские политологи и руководители, начиная с Владимира Путина считая Россию принадлежащей истинной Европы, противопоставляют ей «ложную» (часто проамериканскую) Европу, которая классифицировалась как часть агрессивного Запада. Как заявил Дмитрий Рогозин, занимающий тогда пост бывшего заместителя председателя Государственной Думы: «Россия-это и есть истинная Европа, без господства «голубых», без браков педерастов, без лжекультуры панков, без лакейства перед Америкой. Мы и есть-истинные европейцы, (выделено нами-В.Б.) ибо и сохранились, потому что мы всякий раз доказывали свою европейскость в войнах и с крестоносцами, и с монголами». В рогозинском брутальном образе «ложной» Европы противопоставлено все то, что, по мнению автора не должно присутствовать в «истинной» европейской России. В продолжение дискурса о «двух Европах» отметим что в российской научно-публицистической литературе консервативного толка до сих пор существует устойчивое мнение о изначальном духовно-ценностном «превосходстве» (особенно у Александра Панарина) самостоятельной российской и одновременно европейской цивилизации («Россия-как другая Европа») по отношению все более «деградировавшему» Западу и «ложной» Европе.

Однако сам образ России как «другой» и «истинной Европы», мог бы стать устойчивой самоидентичностью страны только при наличие двух факторов, внешнего фактора и внутреннего. Внешний, заключается в безаговорочном признании Западом или Европой за Россией европейского статуса страны, общества и принятие ее во все ведущие западные структуры-ЕС и НАТО. Внутренний фактор мог бы сработать в случае успешного завершения идущей с Петра процесса модернизации-вестернизации страны.

Однако, на сегодня и Запад и Европа в частности, крайне негативно оценивают политический режим в России, считая его недемократичным, не соответствующим европейским стандартам и даже частично угрожающим интересам самого Запада. Печатные издания на Западе буквально пестрят шокирующими западную публику сообщениями о тотальной коррупции в России, «чекистских экспроприациях» богатых собственников, о расистской волне насилия и преступности, захватившей страну и т.д. В западном образе Россия предстает как недемократичная, агрессивная, империалистическая страна по отношению к своим соседям на пространстве СНГ и выступает в роли скорее неприятного и непредсказуемого партнера для Запада. И порой выступает даже в образе пртивника Запада.

Внутренний фактор, также не сработал в пользу признания европейскости России. Модель сырьевой экономики, с частичной деиндустриализацией, с вымирающим населением, разгулом преступности и полным произволом бюрократии в государстве где сама власть держится на личных взаимоотношениях преданности «вассалов» своим «патронам», свидетельствовала скорее о провале модернизации в стране, чем о ее успехе. Неудача с построением государства и общества, в котором бы утвердились европейские политические и социальные ценности, вместе с некоторым «охлаждением» отношений с Западом, привели российскую власть в начале 2000-х годов, к поиску оправдательных объяснений в официальном теоретическом описании построения в стране неевропейского по сути государства-общества. Сам официальный теоретический «опус» предназначался для двух адресатов. Первый адресат был по-прежнему значимый в глазах российской власти и элиты- Запад, второй-само российское население. По сути, главная задача ставилась: донести до обоих адресатов, мысль о том, что Россия, будучи суверенная, великая и незападная держава (хотя при этом имеющая европейские традиции), имеет право на свою модель «национальную демократии». Так появилась на свет, концепция «суверенной демократии», главного кремлевского идеолога Владислава Суркова. Концепция «суверенной демократии» в большей степени подчеркивает «особый» характер и самостоятельность российской цивилизации по отношению не только к Западу, но и в целом к общеевропейской цивилизационной традиции. В целом такой же позиции, но еще с большим упором на самобытность российской цивилизации, с указанием европейских, азиатских, евраазиатских черт и ее «особого пути», придерживается большая часть политической и интеллектуальной элиты страны, за исключением самого президента Медведева.

На Западе, где возникла устойчивая неприязнь к «путинской России», отнеслись к этой концепции как свидетельство родовой порочности недемократичного по существу российского государства. По мнению многих западных политологов и публицистов, сам термин «суверенная демократия» послужил маскировкой и прикрытием авторитарного и недемократического режима в стране. Однако, существуют и более тонкие объяснения «непонимания» двух субъектов мировой политики-России и Запада. По мнению болгарского исследователя Ивана Крастева, нынешнее столкновение между Россией и Западом по своей природе идеологическое и предполагает политическую и ценностную несовместимость между ними. «Суть нынешнего кризиса-не столкновение демократии и авторитаризма (как явствует из истории, демократические и авторитарные страны могут легко сотрудничать), а столкновение между постмодернистским государством, воплощением которого является Евросоюз, с традиционным государством эпохи модерна, олицетворяемым Россией»./28 Но на наш взгляд Иван Крастев переоценил достижения российской государственности. Ведь сам характер современной российской государственности несет в себе черты глубоко архаичной вотчинно-государственной системы, известной еще Древнему Востоку порядка 3-4 тысячи лет, в то время как на дворе XXI век! Действительно мало общего между современным российским государством и Европой. Так, если в Европе, как впрочем и в «азиатской» Японии, не на словах, а на деле, создано правовое государство, действует эффективный механизм социальной защиты населения и общество активно и в своих интересах воздействует на власть, то иную картину наблюдаем в современной России. Российское государство, будучи лишь по форме европейского типа, имеет у руля абсолютно закрытую от общественного контроля власть, с компрадорской элитой, которая используя властные полномочия, единолично распоряжается огромными богатствами страны исключительно в своих частных и корыстных интересах, обрекая свое население на антропологическую деградацию и вымирание.